Перелетные души любви
К холодам собираются в стаи.
Покидая своих визави,
Листопадом следы заметают.
 
 
Обрывая незримую нить,
Одиночество прячут в тумане.
Без любви им так трудно прожить,
До весны схоронившись в чулане.
 
 
В синеву поднимаясь к своим,
Боль утрат проливают дождями.
И парит в небесах, словно дым,
Клин, что кажется нам журавлями.
 
 
Перелетные души любви
Собираются в теплые страны.
На прощанье их благослови,
Пусть затянутся старые раны.
 

 
Осень любит плести холсты,
Нити ливней перебирая.
И, развесив их на кусты,
Ярких листьев добавит с края.
 
 
Разлохматит туманом прядь,
Что свисает в уснувший омут.
Лета бабьего благодать
Паутинкой по окоёму.
 
 
Клин лебяжий поранит холст.
Брызнув кровью рябин в орнамент,
Осень новый сплетёт чехол,
Наложив облаков пергамент.
 

 
Закат растаял, спрятавшись за шторы,
И серый сумрак отделился от стены.
Я вспоминаю наши разговоры,
О том, что для любви не может быть цены.
 
 
Дым сигареты тает в полумраке,
В воображении рисуя образ Ваш.
Представив вместе нас в счастливом браке,
Себе не лгу, ведь я смотрела на мираж.
 
 
Ещё не ночь, но исчезают тени,
И тьма надежду замещает пустотой.
Не выдержав, я стану на колени,
И помолюсь за нас заступнице святой.
 
 
Зажгу свечу и загадаю встречу,
Её огонь со мною будет до утра.
Едва войдете, тут же Вас замечу,
Оставив сумерки сомнений во вчера.
 

 
У осени ещё немало слёз
Оплакать расставанье с бабьим летом.
Она ещё не верила всерьёз
В разлуку, что пришла по всем приметам.
 
 
Казалось, что подружатся они,
А, может быть, и большее случится.
Шушукались среди её родни,
Вот сраму-то, куда это годится.
 
 
К ней сватался и ливень, и туман,
И дождик моросил за нею следом.
А листопад, известный интриган,
К ногам стелился разноцветным пледом.
 
 
И осени себя вдруг стало жаль
Знобит от страха их последней встречи.
Из паутинок кружевную шаль
Ей лето молча кинуло на плечи.
 

 
Сама себе теперь дарю цветы
И ставлю лишь один бокал на скатерть
Остались в прошлом девичьи мечты
И собеседник только богоматерь
 
 
Сама себе читаю я стихи
Молчит рояль, пригревшись у камина
В курительной лишь трубка из ольхи
Томится в ожидании господина
 
 
Сама себе плесну в бокал вина
Припомню поцелуя вкус беспечный
И до рассвета буду я пьяна
Воспоминаньем встречи скоротечной.
 

 
Опять с мольбертом на пустынном пляже,
Где только тень от шляпки на песке.
След ящерки в зеленом камуфляже,
Да парус одинокий вдалеке.
 
 
В подрамнике эскиз морской томится,
Где на переднем плане – капитан.
Со шкиперской бородкой, смуглолицый,
Веселый, не из рода пуритан.
 
 
Художница застыла у мольберта
Стоит работа третий день подряд.
Устала ждать заветного конверта,
Но писем нет – на почте говорят.
 
 
Теперь надежда на попутный ветер,
Вдруг что-то ей шепнет соленый бриз.
Преобразится мир и станет светел,
И сразу оживет морской эскиз.
 

 
Осень босоногая по лужам
Любит шлепать каплями дождей.
Не спешит она, хотя до стужи
Только крик прощальный лебедей.
 
 
В сером платье из клочков тумана
Кружит осень над Москвой рекой.
Словно ищет в водах капитана,
Чтоб на юг увез ее с собой.
 
 
Ветреная модница по паркам
Разбросала праздничный наряд.
Он достался свадебным подарком
Отлюбившим много лет назад
 
 
Старики дежурят по аллеям,
Словно их поставили в наряд.
Осень, уподобившись злодеям,
Косит их давно не стройный ряд.
 

 
Моя рука еще дрожит,
Держа шампанского бокал.
По стенкам рой огней кружит,
Как в отражении зеркал.
 
 
Прощальных слов холодный тон
Лишь мне был слышен в этот час.
А тост, родивший сердца стон,
Как приговор звучал для нас.
 
 
Слеза, укрывшись за вуаль,
В бокал скользнула со щеки.
Вы мне сказали – «Очень жаль,
Ведь души были так близки».
Горчит шампанское теперь
На дне там золотится яд.
Мы жить не можем без потерь,
И смерть любви для нас обряд.
 
 
Поминками мне стал банкет,
Закрыв глаза, на счастье, вновь,
Я разбиваю о паркет
Бокал с названием любовь.
 

 
В снегах затерянное лето
Так сладко дремлет в феврале.
Давно метелями отпето,
Но не томится в кабале.
 
 
Зевнув, тасует снов колоду,
И, выбрав первый, наугад,
Сквозь полумрак и непогоду
Скользнет, как тень, в июльский сад.
 
 
Там тишина в душистом зное,
Да сонный полдень у плетня,
Да шмель шальной о чем-то ноет,
Да детский крик, «Ищи меня!».
 
 
И лето, захмелев от счастья,
Под песню нудную шмеля,
Укрывшись снами от ненастья,
Затихло в стуже февраля.
 

 
Дождей осенних назначенье
Оплакать, всё, что не сбылось,
Ушедших, брошенных… влеченье,
Что загорелось на авось.
 
 
Размыть окрестные дороги,
Что б в колее блестела грусть,
Впитав все летние тревоги,
Былых забот ненужный груз.
 
 
Смыть заскорузлую обиду,
Что так надолго запеклась.
И, отстучав ей панихиду,
Не торопясь поплакать всласть.
 
 
Скучать с прохладой вечерами,
И слышать каждый раз одно,
Витраж от листьев вымыть в храме
Дождям осенним лишь дано.
 

 
В душистый сад своих воспоминаний,
Порой осенней часто захожу.
Калиткой, скрипнув, давешних желаний,
Я снова по лужайкам встреч брожу.
 
 
Тропинки грусть засыпала листвою,
Мой шаг уже не слышен в тишине.
И гравий колкостей укрыт травою
Их шёпот больше не звучит во мне.
 
 
Тот май взглянул лукавыми очами
И нас с тобою нежностью укрыл.
Обнявшись, мы бродили здесь ночами
Пока ноябрь метель не закружил.
 
 
Но сад хранит твоё прикосновенье,
Где за сиреневой аллеей пруд.
А у качелей на двоих сиденье,
И незаметно там часы идут.
Порою в это место возвращаясь,
Я сердце не могу своё согреть.
Как будто перешагивать пытаюсь
Ступеньки, поредевшие на треть.
 
 
Но только здесь в снегу сирень, как прежде,
Цветёт и манит, душу теребя.
Среди кустов один брожу в надежде,
Что снова здесь увижу я тебя.
 

 
Прикрыв свой взгляд ресницами дождей,
Лукавишь, сероглазая, со мною.
Забудь про холодность и будь смелей,
Я встречи с нетерпеньем ждал, не скрою.
 
 
Сорви тумана дымчатую шаль,
Встряхни парик ажурный с позолотой.
Пусть ветер унесет его, не жаль.
Он вспыхнет на закате яркой нотой.
 
 
Скорей согрей теплом в последним раз,
И не стыдись, открой свои объятья.
Не будет больше близости у нас,
Уже метель свои готовит платья.
 
 
Обнимемся и вспомним о былом,
Прощаться проще, не тая упрека.
Погонит ветер листья помелом,
Издалека моргни мне серым оком.
 

 
Как редко дарит нам судьба
Прикосновенье к благодати,
Наверное, идет борьба
За души средь небесной рати.
 
 
И где-то в чистой синеве
Есть тот, кто нас оберегает.
Наперекор людской молве
Не царствовать звериной стае.
 
 
Все заблужденья в суете
Они прощают смертным душам.
И мы стремимся к чистоте,
Покаявшись за то, что рушим.
 
 
Живя в духовной нищете,
Надеемся на сожаленье,
Что жизнь не кончим на щите,
И верим в свет, забыв сомненье.
 

 
Крошу, отвыкнув, неумело мел,
Случайно оказавшись в старой школе.
Признаюсь, до сих пор я не успел,
Осознавать себя во взрослой роли.
 
 
Казалось, вечно буду у доски
Писать цветным мелком слова смешные.
В кармане спрячу крупные куски,
Чтоб после делать надписи хмельные.
 
 
Вода так просто смыла все следы,
И я уже не упражняюсь с мелом.
В пиджак кусочек спрятав от беды,
Касаюсь лишь в движении несмелом.
 
 
Прошли года, и стал мне мал пиджак,
Но с ним расстаться я пока не в силах.
На дне кармана прячется, как знак,
Тот мел, что променял я на чернила.
 

 
Слова ажурною листвой
Мне часто закрывали солнце.
Я смысл искал за синевой,
А истина была на донце.
 
 
Ждал листопада в октябре,
Когда резные оборванцы.
О чем-то шепчут во дворе,
Слагая рифмы в странном танце.
 
 
Зимой я их найти не смог,
Под снегом спят, храня невинность.
Я растерял весенний слог
И слов ажурную наивность.
 

 
В полнолунье стихают метели,
Заплутав меж лесов и полей.
На дорогах сугробы, как мели,
Для продрогших от стужи саней.
 
 
В полнолунье скрываются тени,
Полумрак исчезает вдали.
Нереальности переплетенье
Интригуют, как «сюр» у Дали.
 
 
В полнолунье не полночь, а полдень,
Серебрится в полях млечный путь.
Неосознанным мир переполнен,
И тревога меж пальцев, как ртуть.
 

 
Носками стройных ног, взмахнув игриво,
Скрестишь их, словно крылья за моей спиной.
В ресницах спрятав стыд. Почти лениво.
Из вязкой темноты вспорхнешь совсем иной.
 
 
Предложишь закружиться в упоении,
Приблизившись вплотную к пламени свечи.
Маня и утопая в наслаждении,
Обучишь пируэтам в таинстве ночи.
 
 
Рассвет заглянет осторожно в окна,
Качнет огонь свечи пронырливый сквозняк.
Пережигая времени волокна,
Нас разлучит, тень бросив наперекосяк.
 
 
Как жаль, что век любви бывает краток,
Подобны однодневным мотылькам и мы.
Готовы душу выложить в задаток,
И попросить ещё любви, хотя б взаймы.
 

 
Листва с прожилками былой любви,
Позолотила клен несбывшихся желаний.
И я молил ненастье – только не сорви,
Засохший символ давешних признаний.
 
 
Не дай развеять по ветру заветные слова,
Что я шептал, щекой к стволу прижавшись.
А он впитал в себя все чувства, чтоб молва
Их не трепала. И молчал, со мной обнявшись.
 
 
Так незаметно став поверенным души,
Со мной восторг любви переживая,
Отшельник клён жил в парке, как в глуши,
Свою тоску от соплеменников скрывая.
 
 
Его соседки наряжались летнею порой,
Манили тишиной и нежною прохладой,
Но клён со мною бредил лишь о той,
Чей взгляд был сказочной наградой.
 
 
Как только осень пробежала холодком,
Соседки так поспешно обнажились,
А клён остался неприступным мужиком,
Терпел, хотя снежинки уж кружились.
 
 
Он был хранителем несбывшихся надежд,
И пальцы не разжал, чужую боль скрывая,
Он мою тайну уберег от хамов и невежд,
Но листья не отдал, под снегом засыпая.
 
 
Я был растроган, это для себя открыв,
Его обнял, прося забыть мои секреты.
И тут же ветра неожиданный порыв
Вернул в душе и наяву зимы приметы.