– Да я, правда, решился ремонт затеять на каникулах.

– Вернёмся через неделю, мы тебе его за пару дней сделаем.

– Ловлю на слове.

– Иваныч, а вода там как слеза, островитянки – Афродиты…

– Ладно, когда вылетаем?

В аэропорту «Шереметьево» было многолюдно. Нежданные двухнедельные зимние каникулы многие старались использовать для активного отдыха, ограничиваясь только средствами. Подтянутые молодые люди с большими сумками, откуда виднелись горные лыжи и сноуборды, весело шумели в очередях на регистрацию. Это лет двадцать-тридцать назад студенты и инженеры с рюкзаками и гитарами разъезжались на поездах в дальние уголки некогда огромной и любимой страны. Теперь успешные бизнесмены и менеджеры запросто улетают развлекаться в чужие страны.

– Иваныч!

Небольшая группа загорелых молодых ребят в модных дорогих спортивных костюмах радостно приветствовала подтянутого крепкого мужчину, который выглядел со стороны, как тренер.

– Берём вещи, посадку объявили. Иваныч, помоги.

Подшучивая друг над другом, и вспоминая забавные случаи прошлых поездок, восемь человек, увешанные сумками, проходили таможенный контроль.

– А что это у Вас тут, Владимир Иванович? Строгий голос таможенного офицера остановил уже немолодого мужчину. Лейтенант смотрел то на монитор, то на хозяина большой кожаной сумки.

– Вещи, – как можно спокойнее ответил тот.

– Ваши вещи? – не унимался таможенник.

– Мои.

Откуда-то появились два крупных милиционера и стали рядом с мужчиной.

– Вам придется пройти с нами, – неожиданно произнес лейтенант.

– А в чем, собственно, дело?

– А вот там всё и выяснится. Пройдемте. Уверенный тон таможенника подкрепили цепкие руки служителей закона. Они давно обзавелись солидными животиками и вряд ли могли быстро передвигаться, но как два якоря выглядели солидно. Сопротивляться не было смысла, да и спутники куда-то пропали. Пока задержанного сопровождали в служебное помещение, очередь молча наблюдала за происходящим. Очевидно, каждый перебирал мысленно содержимое своих сумок, чтобы избежать подобного.

В небольшом помещении за толстой дверью с предупреждающей надписью стоял агрегат, напоминающий рентгеновский аппарат в поликлинике. Милиционеры остановились у двери, а таможенник поставил сумку Владимира Ивановича в недра упомянутого агрегата. Появились две ассистентки в униформе и стали помогать лейтенанту просматривать содержимое сумки на мониторе агрегата.

– Давненько мне такое не попадалось, – с нескрываемым удовольствием загадочно прошептал таможенник.

Он явно гордился собой, давая всем понять, кто тут главный.

– И что же Вам так приглянулось? – как можно спокойнее спросил задержанный, хотя сам лихорадочно пытался понять происходящее.

– А Вы и не знаете?

– Ничего необычного там быть не может. Мы с друзьями летим покупаться на недельку. Возможно, снаряжение для дайвинга, но ведь оно не запрещено.

– Похоже, кто-то из ваших решил не возвращаться, – съязвил таможенник.

– С чего Вы взяли?

– А Вы сами взгляните.

И лейтенант жестом пригласил задержанного подойти к монитору. Тот посмотрел – и холодный пот выступил не только на его спине. В сумке был отчетливо виден скелет взрослого человека. Шея и колени были неестественно повёрнуты в сторону. Очевидно, чтобы упаковать его сумку.

– Думаете, ему взяли билет в оба конца? – продолжал свой чёрный юмор таможенник.

Наверное, он уже мысленно ковырял новые дырочки на погонах. У Владимира Ивановича начали рождаться самые невероятные гипотезы, объясняющие случившееся. Неизвестно, куда бы они завели взволнованного мыслителя, но в коридоре послышался шум, потом какая-то возня, и, несмотря на двух упитанных милиционеров, в комнату ввалилась целая толпа. Было видно, что одни сопротивлялись, а другие прорывались внутрь. В конце концов, молодость победила, и тучные охранники сдались.

– Произошла нелепая ошибка, товарищ лейтенант. Это не труп, – задыхаясь от волнения и физических упражнений с группой охранников, выпалил Борис.

Стоявшие рядом с ним дайверы утвердительно кивали и рвались открыть сумку, но ассистентки преградили им дорогу.

– Охрана! – взвизгнула одна из них.

– Да не волнуйтесь вы, это не труп. Это – скелет. Настоящий скелет, – пытались объяснить дайверы, но только подливали огонь в масло. Разрядил напряженную ситуацию высокий худощавый парень. Он достал из кармана какой-то листок и подал его лейтенанту. Тот долго перечитывал что-то, потом рванул сумку. Покопавшись в ней, он медленно опустился на стул и, сдвинув фуражку на затылок, глупо улыбнулся. Листок пошёл по рукам, и вслед за ним нарастала волна смеха.

– Да говорю же вам, это настоящий скелет. Мы его в магазине учебных пособий купили. Хорошо я догадался справку у них взять. Ребята подшучивали надо мной, чтобы я имя вписал, а вот и пригодилась. Да посмотрите сами: он на капроновой нити и проволоке. Это реквизит для оформления подводной сцены.

Скелет был извлечен из сумки. Озорные руки подхватили его, и он начал размахивать конечностями, здороваясь с милиционерами и пытаясь обнимать ассистенток. Смеялись все, кроме таможенника. Внеочередные звёздочки, как метеориты, пролетели мимо его погон, сгорая в воображении, и он начал мысленно зашивать приготовленные для них дырочки. С двумя бутылками шампанского появился Борис. Освобождение Иваныча быстро и весело обмыли. Ещё не придя в себя от пережитого, он очнулся в самолётном кресле. Дайверы наперебой поздравляли его с боевым крещением. Подаренная ему в качестве компенсации за волнение бутылка «Хеннеси» была тут же откупорена и выпита, а он так и не понял, был ли это розыгрыш или случайное стечение обстоятельств.

Взлетно-посадочная полоса на Сейшелах располагалась на одном из небольших островов. Казалось, что пилоты, вспоминая своё военное прошлое, просто пикировали на неё из облаков. Лайнер со свистом и вибрацией тормозил всеми своими шасси и закрылками, а пассажиры, глядя в иллюминаторы, невольно пытались помогать им ногами, вдавливая их в пол. Очевидно только это да ещё, пожалуй, бесшумная молитва на губах верующих и не очень верующих, останавливали огромный лайнер у самой кромки. Двигатели затихали, и обалдевшие от маневра пассажиры проворно покидали блестящую птицу. Очевидно, не они первые в эйфории торопились подальше уйти от этого места, ибо опытные служащие аэропорта настойчиво отлавливали их, пытаясь втолковать, что вещи свои лучше взять сразу.

Пока небольшой автобус петлял по узкой извилистой дороге к пристани, прохлада кондиционеров и вездесущий юмор неунывающих дайверов привели всю команду в нормальное состояние.

– Иваныч, а твой-то как переносит такую посадку?

– Плохо, он ведь «Хеннеси» не принимал.

– Тщательнее надо с товарищем, Иваныч.

– Предлагаю ему красные трусы подарить. Мужчина он или нет?

– А Иваныч его специально не одевает, чтобы у островитянок первым быть.

Погрузив снаряжение на небольшой быстроходный катер, вся команда растянулась на белоснежной палубе. Удивительно чистая голубая вода, отсутствие волн, приятный морской воздух завораживали. Небольшие острова с рваными выступами и отвесными скалами утопами в буйной зелени. Привыкший к серым российским равнинам, глаз не мог оторваться от этой красоты. Безбрежный голубой океан и крохотные острова, которые хотелось взять в ладони и бережно рассматривать, приводили в восторг.

Часа через два катер пришвартовался у ярко-красного причала небольшого островка. Дайверов встречал седовласый подтянутый мужчина с холеным властным лицом. Все почтительно здоровались с ним и называли Германом, и лишь Иваныч, подойдя последним, сухо сказал:

– Привет, Гера. Не жалеешь, что связался со мной?

– Да брось ты, Иваныч. Всё давно улеглось. Я сам предложил. Рад тебя видеть. Надеюсь, у нас будет время вспомнить молодость.

Не теряя времени, команда разместилась в небольших, но очень комфортабельных номерах гостиницы и отправилась заниматься любимым делом. Дайверы, как малые дети, готовы вечно возиться со своими игрушками. Их останавливает только строгий режим погружений и обязательного отдыха, который необходим для восстановления организма. Первые погружения самые длительные и чарующие, а вот последующие приходится сокращать. Нигде на земле не найти такого разнообразия форм и расцветок жизни. Увидевший это однажды становится пожизненно больным, страждущим повторения первых ощущений, и стремящимся к новым открытиям. Причем это увлечение одно из самых дорогих, но болезни не выбирают.

Согласно плану, составленному Германом, команда уже через пару часов приступила к работе. Недалеко от острова проходил подводный риф. Его верхушки никогда не поднимались над поверхностью, делая встречу абсолютно неожиданной. На одном из его склонов лежало стилизованное под старину судно. В задачу дайверов входило сделать сцену гибели максимально правдоподобной и интересной для начинающих ныряльщиков.

Постепенно восторг сменился работой, нелегкой и небезопасной. У судна появилась жуткая пробоина, сломанные мачты, оборванные снасти. Повсюду дно устилали предметы старинной утвари. Причем её запасы в служебных помещениях отеля на острове предусматривали, что часть из них станет сувенирами. Внутренние помещения затонувшего судна тоже заполнялись специально состаренными медными и бронзовыми подделками. В кают-компании был сооружен дубовый комод с дорогими винами. У капитана судна была спрятана карта другого острова с зарытыми сокровищами. Каюта штурмана хранила коллекцию мушкетов и холодного оружия. На камбузе можно было отыскать красивые блюда с чеканкой, а в каютах люкс для состоятельных пассажиров была спрятана одежда и фамильные драгоценности.

Конечно, все это было подделкой, но для начинающего ныряльщика такой трофей стал бы самым дорогим в коллекции.

Коридоры и палубы затонувшего судна перегораживали всяким хламом по тщательно разработанному плану. Он подразумевал максимальную реальность и безопасность одновременно. В укромных уголках отводились места для запасных аквалангов, а кое-где были оборудованы аварийные люки, которые легко открывались с обеих сторон, но явно видны не были. Ребята даже смонтировали аварийное освещение, которое было так искусно замаскировано, что порой они сами искали его.

Работа была и интересной и трудоемкой одновременно. Время летело незаметно. Дайверы лишь по вечерам собирались вместе на веранде отеля, чтобы обсудить сделанное и просто пообщаться. Погружаясь парами, они почти не пересекались в течение дня и только по вечерам отводили душу. Вышколенный персонал отеля молчаливо и аккуратно делал своё дело, не общаясь с посетителями. И лишь поздно вечером с явного дозволения Германа служащие принимали участие в разговорах с применением жестов и распространенных английских слов. Это всегда интересно узнать: как и чем живут другие. Иногда они пели друг другу свои песни. Москвичи – под гитару песни бардов, а островитяне надевали пышные юбки из зеленых листьев растений и пускались в пляс, распевая хором. Стройные, с огромными карими глазами девушки, поборов стеснение, касались светлой, едва загорелой кожи москвичей и застенчиво хихикали. Потом распускали смоляные, вьющиеся до пояса волосы и пускались босиком в пляс. Молодежь везде одинакова, даже если говорит на разных языках. Такие посиделки заканчивались далеко за полночь, когда на бездонном черном небе проявлялись незнакомые созвездия.

– А ты почти не изменился, Иваныч.

– Да и ты, Гера. Разве что седины прибавилось.

– Кого-нибудь из наших встречаешь?

– Редко. Если ты о Галке спрашиваешь, то летом видел.

– Как она?

– У неё две девчонки. Сейчас уже студентки.

А сама директриса бутика одежды из Италии. На Полянке. Я как-то искал светлый пиджак, вот и встретились. Тебя вспоминали. Располнела, но все такая же хохотушка.

– Что говорит?

– Да кто из нас молодость ругает. Для многих всё в розовом цвете осталось.

– Я бы хотел всех наших сюда пригласить. Поможешь?

– Что-то я последнее время в помощники выбился. К чему бы это?

– Ладно, не ворчи. Давай соберемся здесь на недельку – райское место.

– Место отличное, только вот не всем сюда билеты заказаны.

– О деньгах пусть не беспокоятся. Я устрою. В феврале будет встреча выпускников, вот там бы и договориться.

– Чего скромничать? Приезжай сам и приглашай.

– Нет, Иваныч. У меня дела, да и будет лучше, если ты это сделаешь.

– Ох, лиса… Ладно, проблем нет.

В последний день приводили в надлежащий вид дно около затонувшего корабля. Тут очередь дошла и до привезённого скелета. По сценарию он должен был изображать последнего оставшегося в живых из экипажа. Его нарядили в изодранную одежду, на поясе укрепили кривую саблю и мушкет. Череп опоясали чёрной косынкой, а к левому запястью прикрепили развалившийся сундучок с монетами, коих отчеканили из медного листа в великом множестве. Профиль испанского монарха отблескивал на двадцатиметровой глубине солнечными зайчиками и манил к себе даже тех, кто знал об этой уловке. Поза, в которой смерть настигла безумца, говорила о том, что он до последней секунды стремился вытащить сундучок на отмель. Упрямец был не одинок в своём стремлении погибнуть за металл. Ребята с таким увлечением работали с ним, что всё получилось очень натурально. Будто трагедия разыгралась совсем недавно, и всё осталось нетронутым, лишь истлевшая плоть напоминала о времени. Скелеты и сокровища в нашем сознании неразделимы.

Сначала в шутку, а потом и абсолютно серьёзно все начали называть прикованного к сундучку Сильвером. Трудно было вспомнить, кто первым так назвал его, но это имя просто прикипело к несчастному. Наверное, потому, что каждый вложил в эту работу, и в него частичку своей души, и обращаться к несчастному было удобно именно так.

Прощались наскоро, пряча глаза, в которых наворачивались слёзы. Было нестерпимо жаль уезжать из этого райского уголка, не только гостеприимно принявшего дайверов, но и ставшего временным домом из-за вложенного труда.