И сколько бы ни пытался преодолеть их – распространяя просвещение, снимая излишние запреты, воодушевляя россиян упованиями на обновление, затевая реформы – всякий раз натыкался на невидимую преграду своего собственного «восемнадцативекового» сознания и поворачивал назад, в тепличную прохладу Зимнего дворца.