Цитаты из книг автора «Алекс Ключевской (Лёха)»

Видишь эту прелестную женщину? Она оказалась перед страшной проблемой выбора. Было бы гораздо проще, если бы у неё было один родовой перстень и пара цепочек. Но выбор есть

– Если бы ты не был ранен, я бы весьма плоско и пошло пошутил про натренированные руки во время работы с обнажёнными натурщицами.

Если есть возможность избежать неприятностей, то лучше ею воспользоваться.

– За егерей и склады будешь сам биться с Лебедевым и его очаровательной дочерью. – Заметил я, вытаскивая коробку с макрами.

– Правду бают, перед гибелью рысь-богиня наша благословила вас, ваше сиятельство, – пробормотал Захар. Интересно, что во мне изменилось, раз он пришёл к таким выводам? И тут я заметил своё отражение в оконном стекле, особенно затухающий блеск ярко-жёлтых светящихся глаз. Не знаю, как кому, а вот мне подобные фокусы организма не очень понравились. Если ночью такое зрение неплохо выручало, то днём только мешало. С другой стороны, кто я такой, чтобы отвергать дары рыси, или как там называется то, что со мной происходит.

– Сядьте, – ещё раз повторил я, чуть приподнимаясь в своём кресле. Зелье или настой, я так и не разобрался, что налито во флаконы, всё ещё действовало, и я мог позволить себе даже чуть-чуть повысить голос. Совсем немного, так, чтобы не опасаться за новый приступ боли. На этот раз они сели, потому что поняли, это может продлиться очень долго, а кормить обедом их никто в графском доме не собирается. Вот ещё, тут наследнику еды периодически не остаётся. И это заставляет задуматься, а так ли хорошо наше благосостояние, как все говорят, начиная с Тихона и заканчивая дедом. – Антон Петрович Шубин, – представился тот жандарм, что был повыше, с кислой миной на лице. – Артемий Павлович Устин, – назвал своё имя второй. – Теперь, ваше сиятельство, мы можем уже, наконец, побеседовать? – спросил он ядовито всем своим видом показывая, как сильно его задрали мажоры, детки богатых и знатных семей, перед которыми приходится изгаляться, вместе того, чтобы притащить в управу и допрашивать, лампой рожу периодически подсвечивая. – Конечно, Артемий Павлович, теперь мы можем побеседовать, – я улыбнулся самой кроткой улыбкой, на которую был способен. Давняя неприязнь между нашими ведомствами никуда не делась, и я теперь отрывался как мо… Мысль, пронзившая голову, была настолько неожиданной, что я прервал её, выпрямившись в кресле и глядя перед собой невидящим взглядом. Откуда она пришла? Почему я именно так подумал? Что, вашу мать, со мной происходит?! – Ваше сиятельство, что с вами? – как сквозь вату донёсся чей-то голос. Ах да, это голос Устина Арсения Павловича. Так, надо собраться. Я уже почти забыл, что художник, и всякая чушь просто обязана лезть в голову. Это называется вдохновение, а тараканы в башке музами. Прими, Женёк, всё это за аксиому и прекращай нервировать суровых жандармов. А то они вон как побледнели. Наверняка представили бедняги ту гору бумаг, которую придётся исписать, оправдываясь и доказывая, что ничего графскому внуку не сделали, пальцем не тронули и даже ещё ни одного вопроса не задали, когда он конкретно поплыл, подчиняясь своим музам.

Встретиться с жандармами дед меня просил. Если не хочешь ни на какие вопросы отвечать, то и не надо, сошлись на сильную головную боль, амнезию, которые подтвердит доктор. А у семьи полно адвокатов и жандармы ещё сами должны останутся, если сильно быковать начнут. А вот пожелание выйти пострелять, больше на приказ было похоже: плевать на твою голову, не помираешь и хорошо, наглотаешься зелья – вон тебе его сколько оставили, и вперёд. Твой дед желает видеть, что его никто не обманывает, и внук-художник действительно знает, из какой части ружья вылетает пуля. И выстрелит в цель, а не в себя, в случае чего.

Мне на шею полилась тёплая вода и я закрыл глаза, едва не мурлыча от удовольствия.

– Женя… – Граф слегка запрокинул мою голову и заглянул в глаза. Затем отпустил меня и обхватил себя за руку на безымянном пальце которого красовался массивный перстень. А когда отнял руку от своего кольца, то я увидел, что у него на ладони лежит второе, почти точная копия, только тёмно-красный камень печатки был чистый, хотя у самого графа на камне была изображена рысь. Он протянул мне перстень. – Надень. Я возражать не стал и надел кольцо на безымянный палец левой руки, пользуясь подсказкой в виде руки деда. А граф тем временем кивнул Тихону, и денщик потянул меня в дом, оставляя деда с непрошенными гостями, чтобы тот уже определился, что же с ними делать. Комната, куда меня притащил Тихон, мне понравилась. Большая, светлая. Дорогая мебель, собственный санузел, мольберт у окна. Так, стоп. Мольберт?! Пока Тихон суетился, готовя ванну, я подошёл к мольберту. Набросок был сделан карандашом, но черты всё равно узнаваемые. Маша Соколова на только что начатом портрете улыбалась, наклонив головку с венком из полевых цветов. А не потому ли я сбежал, что девица всё-таки произвела на меня впечатление? Откуда же я её увидел, если Тихон сказал, что к гостям я не спускался? Тут мой взгляд упал на окно. Ну, конечно. Они выходили прямо на крыльцо. Я видел, как она приехала, и мне, похоже, этого хватило. Вот только почему я сейчас не ощущаю этого трепета, который заставил увидеть в пацанке чуть ли не богиню Весны? Но, я, похоже, и правда учусь в Академии изящных искусств. И вообще, кто мне запретит рисовать понравившийся объект вот так? Я художник, вашу мать, я так вижу! Взяв в руки карандаш, которым был сделан набросок, я задумчиво поднёс его к холсту. Нет, не могу. Словно не просто забыл, как меня зовут, но и как карандаш в руке держать. А что, если… Прикрыв глаза, я постарался не думать, позволив рукам действовать самим. Тут произошла история, противоположная той, когда я орлапера завалил. Тогда я знал, что нужно делать, только руки не слушались, а теперь я понятия не имею, что творю, но руки, как оказалось, помнят.

Я уже не лежал, развалившись в сене, а сидел, сжимая в руках заряженное и снова поставленное на предохранитель ружьё. Почему Тихон подаёт мне его всегда заряженным, я понять пока не мог. Вроде бы что сложного в том, чтобы переломить стволы и подать в патронник патроны? Но, нет, ружьё мне подавалось заряженным, словно кремневое, чтобы зарядить которое, нужно целый танец с бубном станцевать. Глядел я в темноту с таким напряжением, что ещё немного, и глаза на лоб бы полезли. Когда начала возвращаться головная боль, темнота вокруг, внезапно стала серой. Исчезли все краски, и мне удалось разглядеть вдалеке силуэт какого-то животного. Судя по всему, это был волк. Он был почему-то один, хотя, скорее всего, это был разведчик, который пристально смотрел в нашу сторону. Разглядев много вкусного мяса, волк не побежал за нами, а сел, запрокинул голову и завыл, призывая стаю, которая ответила ему протяжным воем вдалеке. От неожиданности я моргнул, и меня снова стала окружать темнота, скудно подсвеченная то появляющейся, то снова исчезающей в тучах луной. Темнота была насыщенная красками. Я, наверное, только сейчас понял, что даже у чёрного цвета существует множество совершенно неожиданных оттенков. А вот когда я разглядывал волка, то сам он был светло-серым на тёмно-сером фоне. Если честно, то я едва не пальнул в сторону волчары, но вовремя опомнился. Было слишком далеко, чтобы выстрел даже испугал его. Про то, чтобы убить, или хотя бы ранить, речи вообще не шло. В какой-то момент мне показалось, что волк просто привиделся, что был обман зрения, и никакого исчезновения красок на самом деле не было.