Глава 1

Впереди, на выходе из алтарного зала поместья Юсуповых-Штейнберг, меня ждала неизвестность. И с каждой уходящей минутой окно возможностей, доступных вариантов действий, уменьшалось. Это не догадка, а знание – диктуемое проснувшимся предчувствием. Времени до начала событий, которые я не смогу контролировать, у меня оставалось совсем немного.

Так что мне определенно нужно торопиться.

Поднимаясь по лестнице, я буквально чувствовал, как секунды утекают, словно песчинки в песочных часах. Но цена ошибки сейчас настолько высока, что любое мое необдуманное действие может поставить крест не только на мне и моей жизни, а утянуть за собой очень и очень многих.

Торопиться нужно. Но не спеша, а то ведь могу и навсегда успеть.

Не выбежал суматошно прочь из алтарного зала, метеором выскакивая в коридоры усадьбы, я еще оттого, что нужно было обдумать и осмыслить происходящее. И произошедшее. Обращая внимание на самые мельчайшие детали. К примеру, на то, что широкая лестница, ведущая наверх, равномерно освещена голубоватым сиянием.

Питаемые стихийной энергией светильники отражали силу того, кто последним поднимался по этой лестнице. Они меняли окрас автоматически, реагируя на ауру источника. И, судя по голубым отсветам ледяного пламени, последний раз алтарный зал посещала Анастасия. Но концентрированная стихийная энергия в алтаре была оранжевого цвета, цвета пламени. Моей стихии, стихии Огня.

Это значит, что Анастасия последней спускалась в алтарный зал, но с Местом Силы ничего не делала, оставив его в огненном воплощении.

Специально оставила? Меня ждала? Вполне возможно.

Поднимаясь по лестнице, сознательно медленно двигаясь, я при этом метался мыслями словно в клетке. Только в клетке без стен, огороженной пеленой неизвестности. Тысячи осколков мыслей и воспоминаний возникали в голове одновременно, все никак не желая складываться в единый монолит понятной к восприятию модели реальности. Причем отчетливо чувствовал, что прямо сейчас упускаю что-то очень важное, какую-то критическую деталь, важную для всей картины.

Ускользающая возможность зацепиться за такую близкую, критичную для завершения пазла событий деталь причиняла почти физическую боль. И мне приходилось себя удерживать, чтобы не начать суетиться – и в действиях, и в мыслях.

Не торопись, а то успеешь – еще раз сказал я сам себе, когда поднялся по лестнице и оказался перед широкой глухой аркой, закрывающей выход. В центре была выгравирована четырехлучевая путеводная звезда, к которой я прислонил ладонь. Заскрежетало, по коже мягко повело эхом стихийной силы, и тяжелые створки прохода разошлись в стороны.

– Ну-у… допустим, здравствуйте, – осторожно выглянул я в медленно расширяющийся просвет прохода. Шагнув через линию открывшейся двери, постоял немного, пока створки за спиной смыкались.

Коротко осмотревшись в кабинете Петра Алексеевича Штейнберга, отметил непривычные, вновь изменившиеся детали. Первый раз, когда здесь оказался, мебель была накрыта тканью, а управленческий терминал на рабочем столе отключен. После, когда здесь появлялся во второй раз, кабинет уже выглядел обжитым – княгиня Анна Николаевна по каким-то причинам сменила к погибшему мужу гнев на милость и, как мне показалось, даже полюбила работать в его кабинете.

Сейчас же помещение вновь выглядело… не забытым, скорее законсервированным. Мебель вновь накрыта тканью, и вновь отсутствует портрет Петра Алексеевича на стене – который недавно, было дело, вернулся на место. Но, осмотревшись, я отметил, что отсутствует еще ряд вещей – не было настольного письменного набора из малахита, определенно пропали несколько клинков со стены.

Мое восприятие и чувства, разогнанные в попытке понять ускользающую подноготную происходящего и произошедшего, были настолько обострены, что действовал я сейчас на грани реальности, чувствуя кромку границы мира, его призрачной изнанки. Именно поэтому, повинуясь внезапному, будто подтолкнувшему под локоть наитию, я подошел к рабочему месту князя, закрыл глаза и коснулся столешницы. Пытаясь оживить образы воспоминаний.

Неожиданно получилось – словно в игре теней увидел, как призрачная фигура Анны Николаевны перемещается по кабинету, бережно упаковывая с собой некоторые вещи. До конца не досмотрел – в картинке образов Анна Николаевна выглядела усталой горюющей женщиной. Не думаю, что она – всегда сильная, властная и внешне непоколебимая, хотела, чтобы кто-либо на нее смотрел в этот момент.

Мне даже сейчас показалось, что я теперь чувствую с ней определенное сродство – ведь мы оба инициированы в стихии Огня, которая сама по себе меняет людей. Немного… или не немного.

Оборвав свернувшие не туда на развилке ассоциаций мысли, несколько секунд я постоял, анализируя информацию. Увиденная картинка относится к той мелочи, которую я никак не могу уловить? Нет, не относится. Княгиня переехала, оставив усадьбу и род Анастасии, но забрала часть вещей мужа с собой. Неожиданно; она к нему раньше практически с ненавистью, а теперь… ладно, это уже ее личное и мне сейчас неважное. Отставить в сторону чужое белье – оборвал я временную связь восприятия сохраненных здесь образов. Очень все это интересно, но сейчас не нужно.

Сейчас меня ждали дела насущные. Опомнившись, даже едва встряхнувшись, отходя от кромки границы призрачного мира, я подошел к шкафу. Замаскированные под стеновые панели дверцы обнаружил еще в последнее посещение кабинета, так что сейчас трудностей не возникло.

– Воу, – негромко произнес я, откатывая в сторону дверцу.

Одежда «папа́» отсутствовала. Почти пустой шкаф – из гардероба Петра Алексеевича не осталось вообще ничего. А ведь в прошлый раз здесь висел целый набор – форма с младых лет, со времен учебы в гимназии и Пажеском корпусе, до службы в полку Синих кирасир. Видимо, среди прочего все мундиры забрала Анна Николаевна.

Зато, как и договаривались с Анастасией еще во время встречи в Мокром Батае, в шкафу лежали мои вещи. Два транспортировочных серых контейнера – полный комплект вооружения и индивидуальной экипировки пехотинца «Шевалье-6.3.1». С последней актуальной прошивкой, транспондером и опознавательными знаками отряда варлорда. И простая полевая форма – двойник той, в которой я был сейчас. Только в отличие от моей целая, поэтому, не теряя времени, я переоделся.

И на ходу застегивая пояс, уселся в кресло, коснувшись сенсорной поверхности стола, активируя управленческое меню.

Мне нужно срочно связаться с Николаевым, а после с Самантой. Судьба портала в нижнем мире висит на волоске, потому что из защитников там сейчас три с половиной человека – их убрать минутное дело.

Николаеву собирался сообщить о произошедшем и попросить отправить к порталу подкрепление потому, что он мой мастер-наставник и навигатор. Но при этом держал в уме, что все произошедшее могло быть не просто ошибкой. Я вполне это допускал, держа в уме, что случившееся – часть чужого плана, из которого меня уже вычеркнули. И поэтому сразу после полковника собирался связаться с Самантой.

Принцесса, как и я, потенциально одна из самых сильных в мире одержимых. А это значит, что завтрашний день этого мира – или этого, или его нижних планов, принадлежит нам. И Саманта, во-первых, не заинтересована во вторжении демонов, которое повесят на нас, одержимых. Во-вторых, я за нее волнуюсь – вдруг атака была по всем фронтам; ну а кроме этого – на плато с порталом погибли гуркхи, которые пришли от нее.

Так что у меня есть сразу несколько причин, из-за которых не сообщить о произошедшем Саманте я не могу.

Но не удалось. В смятении, потеряв вообще все мысли на несколько мгновений, я смотрел во вспыхнувшее красной рамкой предупреждения голубое интерактивное окно. И показавшаяся там надпись даже заставила меня едва вздрогнуть.

Несанкционированная попытка доступа

Оставайтесь на месте и не пытайтесь покинуть место преступного проступка

Отличное начало дня – отстраненно подумал я, понимая, что меня лишили не просто управленческого доступа, но и вообще права нахождения на территории усадьбы Юсуповых-Штейнберг. Хорошо хоть Место Силы и алтарный зал – из-за инициации мною своего источника, остались доступны. Это совершенно иные силы, их щелчком тумблера не выключишь.

Кто виноват?

Иные силы – машинально мысленно повторил я возникшее только что определение. Иные силы… Могла озаренная Елена Николаевна при нужде отключить меня от источника? Думаю, да.

Если доступа меня лишила она, дело дрянь. С одним архидемоном я уже сегодня встретился, встречаться со вторым… не очень хочется. Тем более с тем, что несет Свет, даже имя его в мыслях называть не хочу.

Но кроме озаренной, лишить меня доступа могла также или Анастасия, или Анна Николаевна, перед тем как отказаться от титула в пользу дочери. Анна Николаевна… для которой род превыше всего.

«Зачем ты спросил?» – вспомнил я вдруг недавние слова Анастасии. Сказанные о ее перспективе брачного союза с князем Андреем Юсуповым.

Допустим, Анастасия выходит замуж за Юсупова (а они не близкие родственники) и приобретает силу и влияние, достаточные для того, чтобы со временем стать истинной королевой Юга. Но добровольно за Юсупова она замуж не выйдет – я помню искренность ее эмоций. Эмоций в мою сторону, во время нашей последней встречи.

Могло это послужить мотивом для Анны Николаевны, как первая часть подготовки действий дискредитации моего положения? Вполне. Ответ на вопрос неочевидный, но в то же время удивительно стройный.

Значит, или меня отключила озаренная Елена Николаевна – что очень плохо, или Анна Николаевна – что вроде кажется лучшим вариантом. Тут хоть противостоящие силы понятнее.

Вся вереница этих мыслей пронеслась у меня меньше чем за пару секунд. Додумывал я уже на ходу, потому что на повестке не менее остро стоял очередной вопрос: «Что делать?».

Сам в этот момент, вернувшись к гардеробу, рывком вытащил транспортировочный контейнер с бронекостюмом Шевалье. Положил ладонь в специальную выемку, тут же почувствовав отклик – все отлично, работает. Прекрасно, хотя бы здесь без подставы. Крышка с мягким шипением разомкнулась, и я быстро откинул ее в сторону, преодолевая сопротивление гидравлических амортизаторов.

Облачаться в броню не стал. Потому что встроенная защита блокирует применение стихийной силы. А мне – без кукри и возможности телепортаций, учитывая отключение меня от доступа к управленческому меню рода, может стать совсем кисло. Так кисло, что может маячить вариант не устраивать разборки и задавать вопросы, получая на них ответы, а просто уносить ноги.

Из открывшегося, настроенного на мою биометрию транспортировочного контейнера я взял только блок визора. Отсоединил от наушника плотную таблетку и прикрепил ее слева на виске, а сам блок устроился за правым ухом. Активировав его нажатием, услышал легкое жужжание зуммера настройки.

Мгновение, мягкое сияние распознавания, и перед глазами появилась синяя полоска, показавшая в дополненной реальности расширенное командирское меню тактической сети. Еще буквально пара мгновений, и перед глазами замелькали двигаемые взглядом интерактивные окна и панели меню из дополненной реальности. Несколько секунд, и вся сводка действий отряда передо мной. По всем ста сорока пяти бойцам (включая меня), что присутствуют сейчас в Елисаветграде.

– Jesus Christ, – только и выдохнул я беззвучно, чтобы грязно не ругаться. Но не удержался и добавил пару фраз про бессердечную статистику.

Сухая информативная сводка, если уметь ее читать, может быть максимально говорящей. И по высветившейся перед глазами статистике действий отряда я понял, что несколько часов назад здесь, в Елисаветграде, было ненамного менее жарко по накалу соприкосновения с противником, чем недавно на плато в Инферно.

Мое появление в тактической сети между тем заметили. Я был главой отряда, но никаких оперативных командных функций себе не нарезал, поэтому о том, что я инициировался в активном состоянии, узнали всего два человека.

– Я в режиме наблюдателя, – дотронувшись до блока визора, сообщил я. – Работайте по плану.

– Вас понял, – коротко ответил Власов. Именно бывший князь был командиром семидесяти пяти человек, по договору нанятых от моего имени Анастасией. Тех самых бойцов, экипированных на средства городской администрации после того, как мы договорились об этом с княжной. Вернее, она уже тогда была княгиней Юсуповой-Штейнберг.

– Принял, – одномоментно с Власовым произнес штабс-капитан Измайлов.

Вторую часть бойцов отряда, нанятых уже непосредственно мной, под мои задачи и только в моих интересах, возглавлял штабс-капитан Измайлов. Вернее, возглавлял он бойцов, нанятых не совсем мной – организовал все Николаев, ему труда не составило. После того, как за минувший после разговора с Машей Легран месяц Мустафа и двадцать рекрутов успешно прокрутили пару миллионов кредитов по африканским контрактам, повышая доступный лимит найма моего отряда.

Мое участие в наборе отряда было совершенно ограниченным, на уровне чтения докладов и отслеживания уровня прогресса. Зато именно я сформировал и претворил в жизнь идею зачислить в отряд варлорда приданных в мое охранение конфедератов во главе с Измайловым.

И в итоге «моя» часть отряда, кроме группы Мустафы, включила в себя семь конфедератов, «уволенных» из ССпН, и шестьдесят нанятых по протекции Николаева ветеранов – также все из Армии Конфедерации. Почти семь десятков элитных профессионалов – в этом мире, если не подниматься выше определенного уровня разборок, весьма внушительная сила.

Вот только эта самая внушительная сила, в нагрузку «усиленная» оставленными в этом мире Мустафой Васей-Ндабанингой и Гекденизом Немцем, сегодня контакта с противником не имела.

Бойцы Измайлова сейчас рассредоточились по периметру усадьбы на подготовленных позициях. Прибыли они в поместье сегодня рано утром, после скрытного пересечения границы вольного города и довольно дерзкого марш-броска. И согласно статистике у них сейчас почти все в пределах базовых показателей – в том числе и нулевой расход боеприпасов.

В группе же нанятых городом бойцов, у семидесяти пяти человек, выступающих под штандартом моего отряда, все было гораздо печальнее. В общей статистике, включающей все сто сорок пять человек, находящихся в Елисаветграде, все это выглядело как двадцать девять процентов невозвратных потерь, сорок шесть процентов расхода носимых боеприпасов, при сорока трех процентах точности попаданий, а прогресс выполнения поставленных задач составлял семьдесят восемь процентов…

Расход боеприпасов, если вычленять эту группу как отдельный отряд, – почти под ноль. Невозвратные общие потери в тридцать процентов – это все потери именно первой части отряда. Сорок два погибших. Из семидесяти пяти. Если еще считать выбывших по ранению, то в боеспособном состоянии сейчас осталось всего одиннадцать бойцов. Причем в относительно боеспособном состоянии – метки в тактической сети у всех желто-красные, ни следа зеленого цвета, указывающего на близкие к норме показатели.

Просто невероятная ситуация для локального конфликта – в этом мире давно отучились воевать подобным образом, чтобы рубиться на смерть, в кровь и кости. Учитывая наличие у каждого бойца реанимационных систем по типу холодного сердца, этику ведения войны и остальные местные нюансы – либо часть моего отряда сознательно и целенаправленно уничтожали в одну калитку, либо сегодня в Елисаветграде было очень жарко.

Вот только что вообще бойцы моего отряда делают в городе? По нашему с Анастасией договору, они должны выполнять функции охраны поместья Юсуповых-Штейнберг, это черным русским по белому бумажному прописано. А почему-то вместо этого участвовали в городских боях. Может быть, это тогда Анастасия, чтобы юридически обойти наше соглашение, изменила мой статус в роду?

Вновь вереница мыслей пронеслась у меня в считанные мгновения. Я за это время уже пролистал интерактивную стопку непрочитанных сообщений, докладов и донесений, среди которых увидел сообщение от Анастасии.

«Артур, мог бы и предупредить о сюрпризе, я о подкреплении бешеной роты. Спасибо, очень вовремя – группу Садыкова забрала в ратушу. Вопрос жизни и смерти, прошу понять и простить».

Мою группу Садыкова? – вообще не понял я сначала, о чем речь. А, ну да. Формально нанятой городом частью «моего» отряда командует Власов, но в оперативном подчинении бойцы у бывшего поручика ССпН Марата Садыкова. Который, как и бывший князь, за последнее время явно стал доверенным лицом юной княгини.