лнения ладошками, повернула к себе, желая отчитать, но внезапно вся злость и обида ушла из ее светлых глаз, и они приобрели тот самый серебристый оттенок, как тогда, в те моменты, когда она еще любила меня. Я почувствовал, как кулак, сжавший мои легкие расслабляется. Я хочу прижаться к ней, спрятать лицо в волосах, которые пахнут апельсинами и солнцем. Хочу слышать, как бьется ее сердце и мечтать, чтобы завтра никогда не наступило. – Что с тобой? Ты на себя не похож, – тихо спрашивает мой ангел, глядя на меня с тревогой. Обеспокоена, печальна. Я понимаю, что могу вернуть ее в одном случае. Только в одном….– Извини, я не спал почти. Голова закружилась.Она смотрит на меня, тяжело, настойчиво. Снова это выражение, от которого хочется лезть на стену, выть и рвать внутри себя притихшее животное. Теперь я понимаю, с опозданием в несколько лет, что Ричард был прав, всегда прав. Я не имею права на семейную жизнь. Только кратковременные, разовые связи. Так и было, так и было пока… пока что? Почему я отошел ото всех правил, изменил привычному кладу жизни? Чего ради я рискнул своим благополучным существованием? Кому и что я хотел доказать? Что я не отличаюсь от других? Так же как все, могу жениться, воспитывать детей? Я просто дурак. Потому что знаю, что я не могу, как все. Я болен, я другой.– Господи, как же я устал, – прохрипел, глядя, как в прозрачных серебряных озерах глаз моей жены простирается тревога. Я могу дать ей тысячи поводов для ненависти. Освободить. Но я не могу, не хочу. Трус. Слабак.– Что с тобой происходит, Макс? Ты давно был у врача? – от его заботливого тона мне еще хуже. Соберись, тряпка – говорю