Впервые мне попался такой роман – не роман, а водопад описаний. Карпентьер описывает всё подряд. Особенно много –и часто - музыкальные произведения. То разбирает, как развивается 9-я симфония Бетховена, то берётся за «Зигфрида» Вагнера и рассказывает, как там вступает валторна и другие инструменты. Добавляются размышления о женщинах вообще, о буржуазках и жительницах сельвы. Описание католических похорон в Латинской Америке, сельвы утром и в сумерки, днём и ночью, обрядов и церквей, жизни индейцев и их божеств. Это опять прерывается философствованием о музыке, например, времён палеолита. Потом снова рассказ о сельве. Потом снова о зарождении первобытной музыки и греческих мифах. Много слов о смешении форм. Речитативы, как возникает мелодия и как главный герой написал бы речитатив. А ещё как бы он написал кантату «Прометей освобождённый». Порассуждав, где и на чём делать музыкальный акцент, ГГ сожалеет, что книги Шелли у него нет с собой. Зато у него есть «Одиссея» и теперь в подробностях будет рассказано, как эту кантату надо написать и чем «украшает первый голос» и «двойное движение восьмых и шестнадцатых». И снова описание сельвы и нравов индейцев, а также потомков колонизаторов. И ещё много слов о самом разном. Нет, конечно , есть и собственно художественная линия. Она то возникает, то исчезает под давлением вышеперечисленного. Что-то из жизни главного героя, человека без имени, автор предпочитает опустить, хотя это «что-то» интересно и важно для него. Наверное, не знал, как достоверно выкрутиться из ситуации, в которую поставил персонажей? Сократи он хотя бы, «музыкальную» часть, роман только выиграл от этого. Но размышления и сведения о столь многом задавили сюжет. Печально, но и финал абсолютно предсказуем. Главные персонажи - плоские. Живая только сельва, из-за нее рука не поднялась поставить "неуд".