© Альбина Нури, 2022

Часть первая
За приоткрытой дверью

Соседка

На жилье, которое снял Костя, как говорится, без слез не взглянешь. Находилось оно в двухэтажном деревянном бараке, где на каждом этаже – по четыре квартиры с частичными удобствами (так выразилась женщина, которая сдала Косте эти хоромы). «Частичность» заключалась в отсутствии ванной, но хотя бы раковина и туалет имелись, и на том спасибо.

Квартиру подороже Косте не потянуть: зарплата у молодого специалиста, вчерашнего студента ровно такая, чтобы с голоду не помереть. Так что для оплаты квартиры Костя еще и подрабатывал. Но не унывал: и планы строил грандиозные, и работы никакой не боялся.

Квартирка на втором этаже была темная, неухоженная, со старой разномастной мебелью. Хозяйка давно жила с мужем в другом месте, всё надеялась, что дом снесут и ей дадут новую квартиру. Но городские власти, кажется, забыли про барак.

– Если воду отключат, во дворе колонка есть, – извиняющимся тоном сказала хозяйка, которая не могла поверить в то, что нашелся человек, готовый снять это жилище.

Костя, как мог, навел уют: полы вымыл, пыль вытер, допотопные светильники и посуду перемыл, проветрил, занавески постирал, расставил по углам кое-какие мелочи, ноутбук на тумбочку водрузил – вроде бы посимпатичнее стало.

– Буду обживаться, – сказал сам себе Костя, глядя в мутное, как его ни отмывай, зеркало с трещиной в углу.

Потекли дни. Уходил Костя рано, приходил поздно, ужинал и спать ложился. Соседей не видел, однако иногда слышал то шаги за дверью, то негромкие разговоры.

В квартире под ним кто-то ходил и иногда покашливал, слышалось что-то вроде скрипа. Один раз ночью в дверь постучали, но пока Костя вставал и шел открывать, посетитель уже успел уйти.

Однажды, тоже среди ночи, заскрипело, застонало… Костя вскочил и увидел, что дверца платяного шкафа приоткрылась. Сердце забилось, Костя вскочил, свет зажег – страшновато, конечно! Никого в шкафу не было и быть не могло, просто мебель такая же ветхая, как и дом, дерево рассохлось, вот и стонало, а просевшие двери скрипели и сами собой открывались.

Одну из соседок Костя увидел на пятый день после заселения. Это была круглая, уютная старушка в очках, похожая на бабушку из детской книжки с картинками.

– Добрый вечер, – улыбнулся Костя. – Я ваш новый сосед.

– Очень приятно, – заулыбалась она в ответ. – Как же вас сюда занесло-то? Вам, молодым, разве место в таких развалинах?

– Это дом с историей, мне тут очень даже нравится! – Косте хотелось сказать старушке что-то хорошее. Небось всю жизнь прожила тут, детей вырастила.

– Ну, раз нравится… – Старушка похлопала его по плечу. – Вы на втором этаже? А я на первом. Меня Ириной Владимировной зовут.

Они расстались, довольные друг другом.

Минуло еще два дня, а потом Костя пригласил в новое обиталище свою девушку Катю. Она училась на пятом курсе педагогического, жила в общежитии. «Частичными удобствами» ее было не напугать.

Катя подарила Косте на новоселье плюшевый плед и уверила Костю, что в квартирке «вполне себе миленько». Они включили негромкую музыку, вместе приготовили ужин, болтая о том о сем, обсуждая новости и чувствуя себя семейной парой. Катя осталась ночевать, и среди ночи Костя проснулся от того, что она трясла его за плечо:

– Что такое?

– Слышишь? В соседней комнате ходит кто-то!

Костя прислушался и в самом деле услышал шаркающие, немного неуверенные шаги, а еще постукивание. Кажется, шедший опирался на клюку.

– Это не у нас, а в коридоре! Видимо, соседи. Идет кто-то с палочкой, – попытался он успокоить Катю. – Спи.

Но она так и проворочалась до самого утра, а потом сказала Косте, что больше тут ночевать не станет.

– Мне кажется, в твоей квартире обитает привидение. Всю ночь то скрипы, то вздохи, то шаги.

– Перестань, – отмахнулся Костя, запирая хлипкую дверь. – Дом старый, скрипит, вздыхает. А шаги… Просто кому-то из жильцов не спалось.

Они вышли на улицу и увидели Ирину Владимировну. Ребята поздоровались с соседкой, однако она не ответила, вместо этого метнула на Костю злой взгляд и спросила, указывая пальцем на девушку:

– Это что же такое?

– Не что, а кто, – миролюбиво ответил Костя. – Катя, моя невеста.

– Невеста без места! – выплюнула соседка. – У нас приличный дом, порядочные люди живут. Нечего сюда кого попало таскать!

– Послушайте, вы что говорите-то! – возмутился Костя, а Катя вспыхнула:

– Почему вы меня оскорбляете?

Ирина Владимировна не дрогнула, смерила ее презрительным взглядом и выдала:

– Порядочная девушка ночевать с мужчиной до брака не станет! – Потом повернулась к Косте и процедила: – А я-то думала, что вы хороший парень!

После чего развернулась и зашагала прочь, оставив Катю с Костей стоять посреди двора.

– Прости, – выдавил Костя. – У нее старомодные взгляды.

Настроение было окончательно испорчено, до остановки они дошли молча, попрощались скомкано.

«Что за муха укусила старуху?» – размышлял Костя.

Прежде соседка казалась ему совершенно адекватной, даже милой.

Работы было много, происшествие постепенно забылось. Костя позвонил Кате, еще раз попросил прощения, и они помирились, правда, девушка твердо заявила, что больше к нему ни за что не пойдет.

Возвращаясь домой, заходя в подъезд, Костя внутренне подобрался: не хотелось встречаться с соседкой. Но пообщаться им все же пришлось. Не успел он переступить порог квартиры, как в дверь деликатно постучали.

– Вечер добрый, – проговорила старушка. – А барышня ваша с вами? Нет-нет, постойте! – торопливо сказала она, видя, что Костя нахмурился. – Я хотела извиниться. Не понимаю, что на меня нашло? Это было так невежливо, так дико с моей стороны. Мне стыдно, я не должна была грубить вам обоим, не имела права так говорить. Простите меня, прошу вас.

Она выглядела виноватой и несчастной. Костя невольно улыбнулся.

– Давайте забудем, все в порядке.

– Правда? – обрадовалась соседка. – Вы не сердитесь на старуху?

Костя заверил, что ни капельки не сердится, и тут Ирина Владимировна попросила его подождать, а через пару минут вернулась с большой тарелкой, накрытой белоснежным полотенцем.

– Вот вам к ужину! Только что испекла, еще горячий! Кушайте на здоровье, не побрезгуйте! Любите пироги с капустой? Люди говорят, у меня вкусно получается.

В тарелке и впрямь золотился пирог – аппетитный, ароматный, с хрустящей корочкой. Костя от души поблагодарил соседку, заверил, что недоразумение забыто, и пообещал завтра вернуть тарелку.

Он запер дверь, пристроил пирог на тумбочку, которая стояла возле старинного зеркала, и стал разуваться. Не успел поставить кроссовки в угол, как услышал звон.

Костя вскрикнул, не удержавшись, и обернулся. Разбитая тарелка валялась на полу, ее содержимое лежало неприглядной кучкой. Костя аж зубами заскрипел с досады: о том, чтобы подбирать с пола и есть, речи быть не могло. Такой ужин пропал! Видно, он поставил тарелку слишком близко к краю… Тарелку! Еще и ее разбил, что же теперь соседке возвращать? Она наверняка какая-нибудь особая, из любимого сервиза, пожилые люди придают огромное значение подобным вещам.

Проходя мимо зеркала в кухню, чтобы взять совок и веник, Костя боковым зрением заметил какую-то тень. На долю секунды ему показалось, что в зеркале стоит человек (длинная темная фигура), и он резко обернулся.

Показалось, разумеется. Нет там никого, что за глупости.

Утром Костя увидел во дворе Ирину Владимировну, которая развешивала на веревках ослепительно-белые простыни и махровые полотенца. Хотел пройти мимо, чтобы не нарваться на вопросы про пирог и тарелку, но женщина оглянулась и заметила его.

Увидела – и на лицо словно бы тень набежала. Она посмотрела на Костю как-то странно, точно не узнавая, а он, воспользовавшись ее замешательством, наспех поздоровался, прибавил шагу и почти выбежал со двора,

Днем ему было не по себе, мысли то и дело возвращались к тому, где он возьмет похожую тарелку, чтобы отдать Ирине Владимировне: не хотелось портить отношения.

На работе пришлось задержаться подольше, но Костя все равно успел на почту: хотел отправить матери в деревню небольшую посылку. Улыбнулся, представляя, как она обрадуется. До закрытия оставалось буквально несколько минут, но сотрудница сжалилась, согласилась принять.

– Обратный адрес укажите, – велела она.

Костя, чуть помедлив, написал название улицы, номер дома и увидел, что почтальонша округлила глаза:

– Вы серьезно? В самом деле там живете?

– Ага. Снимаю квартиру. А что такого?

– Но это же… Этот дом… Как вы можете там жить?!

– Не дворец, конечно, – усмехнулся Костя, решив, что ее шокирует жизнь в ветхом доме без нормальных удобств.

Но выяснилось, что дело вовсе не в этом.

– Неужели вам не страшно? – тихо спросила женщина. – Совсем одному, еще и с этой ведьмой по соседству?

– Одному? – не понял Костя. – О чем вы? В доме полно народу… – начал было он, но осекся.

Конечно, встречался Костя только с Ириной Владимировной. Но ведь постоянно слышал шаги, голоса, стук.

«Ночами», – напомнил он себе, но тут же отбросил тревожную мысль. Конечно, ночами, а когда еще, если он и домой-то приходит практически только переночевать? Но дом в порядке, не похож на заброшку: двери квартир закрыты, в подъезде чисто, на окнах занавески. Ни выбитых стекол, ни других следов запустения.

– Вы что-то путаете, – твердо сказал Костя. – Люди живут в доме. Я их слышу время от времени. Просто, наверное, они немолодые уже, редко выходят, вот вы и решили…

– Нет! – перебила женщина. – Я знаю! Да тут, на районе, все это знают. Нехороший дом, жильцы помирали, как мухи, изо всех квартир, кроме ведьминой, людей вперед ногами выносили, одного за другим! У вашей-то хозяйки тоже небось помер кто-то, вот она и сбежала, не стала там жить! И как совести хватило сдать квартиру в проклятом доме!

– Погодите, как вы сказали? Ведьма? Это вы про Ирину Владимировну?

Женщина поджала губы.

– Не верите? Конечно, вы же все сейчас образованные, умные. Я не знаю, что она делала, но все, кто ей дорогу переходили, помирали. И никаких следов! Кто от сердца помер, кто от инсульта. Сидит теперь одна, сычиха… Гляди, как бы за тебя не взялась.

«Вот тебе и отправил посылку», – думал Костя, медленно шагая в сторону своего дома.

Он не знал, что и думать, как реагировать на странные слова. В ведьм он, разумеется, не верил. Но при мысли о том, что в доме вправду нет людей, ему стало дурно. Кто же тогда ходил, вздыхал, стучал?

Нет, та женщина ошибается, иначе и быть не может!

Однако, когда Костя подошел к дому, решимости у него поубавилось. Впервые он вернулся настолько поздно: уже стемнело, на улице зажглись фонари. Неподалеку стояли пятиэтажки и желтые каменные двухэтажные дома, более новые и комфортные, чем Костин барак, – и во многих окнах горел свет.

Костин дом – единственный во всей округе! – стоял темный, мрачный. Впрочем, одно окно горело желтым светом – окно в квартире Ирины Владимировны. Лампочка в подъезде тоже светилась. Костя почувствовал, что напуган. Стыдно признаться, но идти домой не хотелось.

«Перестань! Что ты как ребенок! – одернул себя парень. – Может, люди ложатся рано или свет экономят. Но даже если в самом деле нет никого, что тут такого? Чего бояться?»

Костя подошел к подъезду. Но вместо того чтобы войти, решил кое-что проверить. Он еще на днях заметил, что одно из окон первого этажа постоянно приоткрыто. Это его не слишком удивило: возможно, людям душно, проветривают. Он обошел дом и, подойдя к нужному окну, осторожно постучал по стеклу, не слишком надеясь услышать: «Кто там?»

Его и впрямь никто ни о чем не спросил. Тогда Костя, чувствуя себя немного глупо, отодвинул занавеску и заглянул внутрь. Там было темно, ничего не видно, и Костя включил на телефоне фонарик. Глазам его предстала картина полного запустения. Судя по толщине слоя пыли, лежавшего на полу и мебели, в квартире никто не жил уже много лет.

Костя отошел от окна, прижался спиной к стене дома. Хорошо, в этой квартире не живут. Но имеются же еще пять квартир, кроме его и Ирины Владимировны. В квартире под ним есть жильцы: Костя почти каждую ночь слышал шаги, кашель, поскрипывание. Надо сходить туда и убедиться, что все в порядке. Всегда лучше знать наверняка!

Костя вошел в подъезд на цыпочках (хотя сам не понимал, от кого таится), подошел к нужной двери. Поднял руку, чтобы позвонить или постучать, но тут увидел то, на что не обращал внимания прежде. Дверная ручка была грязная, пыльная. Никто не трогал ее уже давно! Точно в таком же состоянии были и другие ручки, кроме ручки на двери, которая вела в квартиру Ирины Владимировны, и этот контраст бросался в глаза.

Не успев сообразить, что делает, Костя толкнул дверь. Та оказалась не заперта. Он шагнул в прихожую. Света зажигать не стал, снова воспользовался телефонным фонариком.

В квартире пахло запустением и сыростью. В тесной прихожей на вешалке висело тяжелое пальто с рыжим воротником. Маленькая тесная кухня, комната побольше, почти лишенная мебели, за исключением шкафа и круглого стола со стульями.

Костя заглянул в спальню и увидел кровать. Вернее, железную сетку. Ни белья, ни матраца. Если ему еще требовалось доказательство, что квартира пуста, то вот оно.

Но кто тут ходил? Кто кашлял и…

И тут за спиной Кости раздалось то самое поскрипывание, которое он иногда слышал ночами. Он как-то сразу, вмиг сообразил, что могло издавать такой звук, а сообразив, покрылся холодным потом.

«Это бывает только в фильмах ужасов!» – подумал Костя.

Обернуться было страшно, но стоять, когда за спиной творится что-то ужасное, еще хуже. Костя медленно повернул голову на звук. Так и есть: в углу стояло старое кресло-качалка.

«Скрип-скрип», – кряхтело оно, раскачиваясь.

На долю секунды Косте показалось, что он видит сидящего в кресле человека – седого мужчину в очках и толстом свитере. Потом силуэт пропал, осталось лишь кресло, которое качалось само по себе…

Костя прижал ладони ко рту, чтобы сдержать рвущийся наружу вопль, и бросился прочь из жуткого места.

«Мне кажется, в твоей квартире обитает привидение. Всю ночь то скрипы, то вздохи, то шаги», – сказала Катя, и теперь Костя сам так думал. Но призраки, видно, обитали не только в его жилище, но и во всем доме, в каждой из брошенных квартир!

Парень выскочил на лестничную клетку и нос к носу столкнулся с Ириной Владимировной.

– В доме никто, кроме нас, не живет? – от неожиданности выпалил Костя.

Соседка поджала губы и ответила:

– Конечно, нет. И хорошо! Жили мерзкие, грубые люди, а теперь умерли!

Лампочка в подъезде была тусклая, свет еле пробивался сквозь грязное стекло. В неверном, слабом освещении лицо старухи показалось Косте неприятным, зловещим. Восковая кожа, глубоко запавшие глаза; крючковатый нос выпятился, а губы словно бы стали тоньше. Теперь перед ним была не милая бабушка, а настоящая злая колдунья.

«Проклятый дом… Ведьма!» – пришли на ум слова почтальонши.

Снова не сумев как следует все обдумать, Костя произнес:

– Это вы всех извели? Всех своих соседей? Они вам мешали чем-то, и тогда вы…

Тут ему вспомнились давешний пирог и то выражение, с которым старуха утром поглядела на Костю. Он понял, что было в том взгляде! Удивление, вот что!

Костя воскликнул:

– Вы и меня хотели убить! Что было в том пироге?

– Так я и знала, что ты его не ел! – прокаркала старуха.

– Я тарелку уронил. А вы удивились, что я жив!

– Туда вам всем и дорога! – Соседка затряслась от ярости. – Мужланы невоспитанные да хабалки – вот кто тут жил! Все меня ненавидели, смеялись в спину, хамили, и ты таким оказался, хотя сначала я подумала: приличный юноша! А ты не успел въехать, как девок начал водить! – Взгляд Ирины Владимировны сделался лукавым. – Помер бы – никто и не понял бы, отчего! Никто ничего не докажет, ни разу не удалось! Я химик, и дело свое всегда хорошо знала!