Глава 1. Итальянский на языке

Понедельник. 12:00.

Пистолет был кислый на вкус, потому что я недавно его чистил. Ствол неприятно упирался в зубы, растягивая челюсти. Я держал его в правой руке, один из пальцев был на курке. От конца меня отделяло только странное чувство незавершенности, будто я забыл выключить утюг.

Что если я действительно недоделал чего-то важного? Я пробежался взглядом по комнате, уцепившись краем глаза за тумбочку. На ней стояла фотография Джессики – моей дочери, которая погибла два года назад. Она попала под машину, потому что я не уследил за ней. Рядом с ее фотографией стояла фотография моих друзей, которые погибли неделю назад, потому что я не смог их вовремя остановить. Символы моего прошлого говорили мне покончить с будущим. И, по всей видимости, единственное, что мне оставалось сделать, – спустить курок и дать маленькому кусочку свинца выполнить свое предназначение.

Моя смерть была бы благом для всех, представлял я. «Возможно, я коммунист», – донеслось откуда-то из глубины в ответ. От этой мысли меня передернуло всего, и я едва удержал указательный палец от непроизвольного фатального сгибания.

Раздался телефонный звонок. Звонил мой адвокат, значит что-то важное – веская причина отложить пистолет в сторону.

– Здравствуй, Артур. Заседание суда послезавтра, в десять часов. Ты обязательно должен явиться. Судья должен убедиться в том, что ты действительно заинтересован в нужном нам результате.

– Послезавтра? Какой сегодня день?

– Сегодня понедельник, – ответил адвокат. – С тобой все нормально?

– Как сказать. Я постараюсь, хотя, возможно, мой приятель сегодня настоит на своем.

– Что за приятель? Я его знаю?

– Возможно. У него довольно известная итальянская фамилия – Беретта. Но он черный.

– Нет, не слышал. Но я советую послушать мои доводы, а с советами друга повременить. Я буду ждать твоего звонка.

Адвокат повесил трубку. Этот парень не зря считался одним из лучших в своем деле. У него получалось быть моим другом, словно ему действительно небезразлично, чем все закончится.

Жена решила уйти от меня после несчастного случая с дочерью. Мучительных два года она сдерживала это свое намерение. Но мне казалось, это было предательством с ее стороны. Все вокруг твердили, что в таких случаях нужно стиснуть зубы и перетерпеть какое-то время, пока все не подстроится под новый ритм. А пока не пройдет обкатка, будут слышны странные звуки и толчки в коробке передач. Да, все именно так. И еще ни в коем случае нельзя жать на полную, или механизм ломается.

Какая примитивная аллегория. И совсем уж примитивный способ выключить мозг – я был одним из многих, кто считал, что сладковатый вкус виски – один из лучших способов не думать о плохом или перестать думать вовсе. Пара часов – и во рту останется только безвкусная каша из прошлого, настоящего и сожалений о грядущем похмелье. Увлекательная дихотомия алкогольного беспамятства и самоубийства.

В какой-то момент, держа пистолет в правой руке, а стакан с виски в левой, я понял, что мне не удастся пить со стволом во рту. А когда я проглотил четвертую рюмку, мне попросту стало лень закусывать дулом, и еще через пару глотков я уснул.

Глава 2. Обратно к реальности

Понедельник. 14:00.

Снова телефонный звонок.

– Блейк, где ты? – это был заместитель старшего агента.

Что я должен был ему ответить? Я чувствовал себя пробежавшим дистанцию марафонцем. А в качестве приза была дикая головная боль. Рядом с кроватью лежали две пустые бутылки виски и бутылка минералки. Многое прояснилось.

– Да, мистер Стоун. Я, похоже, немножко проспал, тяжелый вечер.

– Какой, к черту, проспал? Уже почти два часа дня! Тебя тут полдепартамента ищет. У тебя куча незакрытых запросов. Макмиллан в ярости. Сказал срочно найти тебя.

Я ненавидел Стоуна за глупую привычку сгущать краски. Я знал, что ничего страшного не происходит, а Макмиллан, старший агент, всего лишь поинтересовался, все ли у меня в порядке, когда пришел в свой кабинет минут пять назад. Стоун же в попытке привести меня в тонус вывалил тысячу и одну гипотетическую причину необходимости моего присутствия на рабочем месте, хотя сам прекрасно знал, что несет полнейшую чушь. Все-таки у меня иногда пробегала в голове мысль о том, что он действительно думает о работе, а не злится из-за того, что я в очередной раз проявляю неуважение.

Слишком ты все близко принимаешь к сердцу, хотелось мне ему сказать, но вслух я ответил иначе:

– Да, Стоун, ты прав. Сейчас буду.

Что ж, пока мой друг Беретта не уговорил меня расстаться с прошлым и будущим, я был всего лишь частью бюрократической системы. Правила игры никто не отменял. Я должен был лизнуть потную задницу боссу, чтобы он получил право двигать свои фигурки дальше. Неважно, что после этого мне придется вонзить очередную иголку в куколку вуду своего самолюбия, причинив себе достаточно ощутимую боль.

Здание отдела находилось в десяти кварталах от моей квартиры, поэтому я практически не пользовался автотранспортом и всегда опаздывал. После двух бутылок виски нужно было проветриться и сделать это не торопясь. Тем более что был уже полдень, и, в общем, спешить было некуда.

Я шел по улице, словно на автопилоте, вокруг мелькали десятки незнакомых лиц. Говорят, великие мастера Возрождения так искали образы для своих шедевров. Вглядываясь в лица прохожих, они видели то же, что и я сейчас: радость, печаль, хитрость, желание. Я же мог лишь подметить, что незнакомцы идут на таком же автопилоте, что и я, по протоптанным насквозь тротуарам. Никакого прилива вдохновения я не ощущал.

– Привет, Артур!

Услышав свое имя, я наконец вышел из дорожного транса. Это был Фрэнк. Фрэнк был бомжем. Его место было у коллектора в ста метрах от департамента.

– Привет, Фрэнк. У тебя кофе есть?

– Тебе как обычно? – спросил он тоном сосредоточенного провизора.

– Можно немного покрепче.

Фрэнк посмотрел на меня своими чистыми голубыми глазами и недовольно свел брови, а потом заговорщически ухмыльнулся. Глаза Фрэнка можно было причислить к одному из чудес света. Сколько бы он ни пил, они оставались ясными, склеры были белые, без единого лопнувшего сосуда.

– У меня тут кое-что новенькое, – пропел Фрэнк со слегка отрешенным выражением на лице. – Как раз для такого ценителя, как ты.

Фрэнк повернулся к стене, опустился к потрепанной сумке из коричневой кожи, лежавшей на мостовой, порылся в ней недолго и извлек такой же потрепанный алюминиевый термос и чистый пластиковый стакан. Фрэнк неуклюже открутил крышку термоса, шумно дунул в стакан, после чего стряхнул его и вылил туда из термоса коричневую дымящуюся жижу. Запахло алкоголем и чем-то еще, чем-то южным. Запах был такой сильный, что я на миг перестал слышать Мейн-стрит.

– Вот, – протянул он мне стаканчик с энтузиазмом.

Теплая жидкость, слегка пощипывая язык, мягко потекла в меня. Голова немного закружилась, затем усталое тело наполнилось легкостью и свежестью.

– Прямо в точку, Фрэнк. Что это?

– Не поверишь, – просиял он в ответ, – это кофе со свежими листьями коки и настоящим ирландским виски. За выдержку, конечно, не ручаюсь, но парень, который его гонит строго соблюдает технологию.

Я не поверил своим ушам.

– Ты это серьезно? Кока? Где, черт побери, в Нью-Йорке ты нашел коку?

– Знаешь, достать хороший виски тут гораздо сложнее, – со знанием дела ответил Фрэнк.

– А как же тот, что продают за углом по двести баксов за бутылку? Ты его пробовал?

– Я вот что тебе скажу. На вкус он у них напоминает чай, заваренный в водке, – у него засверкали глаза, как у доктора Хауса в момент озарения. – А неплохая идея! Надо попробовать замочить чай в водке. Пихну Майку как коньяк. Этот тетерев все равно ничего не поймет.

Я отхлебнул еще немного чудодейственного напитка.

– Не забудь таблетки, Артур. Аллергия – штука серьезная.

– Да, Фрэнк, спасибо. Ты прям моя мамочка, хотя она не знала рецептов лекарств от похмелья. Что интересного пишут в газетах?

Фрэнк часто рассказывал мне о новостях, которые он вычитывал то тут, то там, объясняя их скрытый смысл. Так, месяц назад он с уверенностью заявлял, что утонувшая у побережья Южной Африки яхта одного из крупнейших игроков на рынке алмазов не что иное, как попытка заставить других игроков принять новые правила игры. А встречу топ-менеджеров пяти крупнейших банков Европы в Брюсселе Фрэнк уверенно назвал победой Уолл-стрит над Старым светом. Что бы это ни значило. Меня забавляло его рвение, и я эгоистично ему потакал, подстегивая его время от времени вопросами по теме.

– Знаешь, я штудировал периодику за последние две недели. Возможно, тебе стоит заглянуть в Джерси.

– Что там?

– Помнишь, на прошлой неделе я говорил тебе об убийстве в Бронксе? В Джерси произошло такое же. Я чувствовал, что одним это не кончится. Слишком искусно проделанная работа.

Это был первый сигнал к возвращению в реальность.

– Ты хочешь сказать, что это серийный убийца? Но это нетипично, – начал анализировать я. – Слишком далеко от первой жертвы. Да, к тому же, два убийства – это еще не признак. Это всего лишь дурной знак. Мертвый ворон у водопоя не всегда значит, что твой конь подохнет. Где ты это вычитал?

– Но как насчет почерка? Посмотри.

Фрэнк протянул мне аккуратно обрезанные газетные колонки, на которых были изображены тела жертв. Разумеется, по картинке понять ничего было нельзя, но в статьях действительно описывался схожий способ убийства.

– Это ведь не может быть подражатель, – продолжил Фрэнк. – Возможно, у него просто большой ареал.

– Где ты это взял, Фрэнк?

– Одна джерсийская газетенка опубликовала с утра. Похоже, крупные издания еще не в курсе. Да и судя по твоей реакции, у вас тоже ни сном ни духом.

– Не зарывайся, друг. Бюро – дело святое даже для меня.

Фрэнк подошел к памятнику Джефферсона, расстегнул ширинку и стал поливать монумент без малейшего зазрения совести.

– Ты чего творишь, Фрэнк? Тут же люди.

– Я хочу писать.

– Кончай давай, вон идет коп.

– Что здесь происходит? – вмешался страж порядка. Он стремительно направлялся к Фрэнку, намереваясь прервать акт вандализма. Надо было что-то делать, иначе он мог найти дурь в сумке Фрэнка.

– Стой, парень, – я перерезал ему дорогу и показал жетон. – Лучше тебе пройти мимо.

– Но это же центр Нью-Йорка!

– Что ж, думаю, большое яблоко потерпит испражнение одного бомжа.

– Вы это серьезно? Он мочится на Джефферсона!

– Слушай, друг. Ты же видел жетон. Я тут провожу официальное расследование. Я устанавливаю с ним психологический контакт и, не дай бог, ты сейчас его сорвешь.

– Но…

– Дяде Сэму нужно, чтобы этот бомж прямо сейчас обоссал Томаса Джефферсона. Тебе понятно? И если ты продолжишь тут строить из себя поборника морали, я сделаю так, что тебя переведут в регулировщики на такой длительный срок, что в свидетельстве о рождении твоего ребенка в графе отец напишут «Регулировщик». Тебе ясно?

У бедолаги глаза поползли вверх. Все, что он смог процедить, это унылое «Да, сэр», после чего поспешно ретировался и растворился в толпе.

– Кто это был? – непринужденно спросил Фрэнк, протирая ладони влажной салфеткой.

Каков наглец. Но я не собирался обижаться на него.

– Ладно, проехали. Это все, конечно, незаконно, но держи наготове эту свою штуку, ладно? Кстати, как ты ее назвал?

– «Мери Лу», – мечтательно протянул Фрэнк и глубоко вздохнул.

– Что за «Мери Лу»? Хотя ладно, потом расскажешь. Меня тут и так заждались. Читай газеты дальше.

– До встречи, парень.

«Мери Лу» сделала свое дело. Я чувствовал себя прекрасно. Надо было отдать должное Фрэнку – он разбирался в тонкостях человеческой души и умел варить лечебные зелья на любой вкус.

Через пару кварталов я оказался перед зданием отдела. Я вошел в просторный холл, поздоровался с персоналом, поднялся на второй этаж и направился в свой кабинет. По дороге еще пришлось отпустить пару дежурных приветствий и построить глазки секретарше босса. Я открыл кабинет Стоуна, и в нос ударил терпкий запах сигар. Где-то из-за жалюзи доносился гул улицы, сирены, сигналы машин. Стоун был единственным человеком во всем здании, в чьем кабинете открывались окна. На выполнение этого трюка ему пришлось потратить целую кучу денег и связей, но, по-моему, оно того стоило.

– Сколько можно опаздывать, ну на самом деле, Артур. Я уже не знаю, как с тобой разговаривать.

Стоун без прелюдий разыгрывал свою пьесу. Поначалу его негодование всегда было наигранным, но после пары минут увещеваний абсолютно бесстрастное выражение моего лица вгоняло его в уныние, и он пытался вырваться из него при помощи настоящих эмоций.

– Если ты не хочешь работать в департаменте, то напиши рапорт на перевод. Освободи ты место, и мы найдем того, кто будет выполнять обязанности как следует. Почему кто-то должен делать твою работу? Лари пришлось писать за тебя отчет на прошлой неделе!

– Ты можешь разрешить мне запросить данные по убийству в Бронксе? – пора было кончать его монолог.

Стоун вылупил глаза.

– Тебе не кажется, что ты уже слишком наглеешь? – зло проговорил он.

– Не для протокола. Я хорошо к тебе отношусь, ты это знаешь. Но эта твоя театральность уже приелась. Мне нужны данные по убийству в Южном Бронксе. Что у тебя есть?

– Не знаю, ничего у меня нет! – осекся Стоун и закурил сигару. Подавив бесполезный приступ гнева, он сказал. – Иди, не хочу тебя видеть.

– Мне надо выехать, – сказал я.

– Допиши отчет, который ты должен был сдать еще в прошлый понедельник, и проваливай куда хочешь.

Наверное, следовало почувствовать себя слегка виноватым, ведь я его расстроил. Стоун был неплохой малый, поэтому я не стал уходить. Я подождал минуту. Сигара у него стала примерно на сантиметр короче, а значит можно было обращаться к нему снова.

– Так что с убийством?

– С каких это пор тебя интересуют дела об убийствах?

– Если вкратце, я думаю, это может быть маньяк. Или что-то еще. Я пока не уверен. Нужно заняться.

– Ты отстранен, помнишь? – съехидничал он.

– Почему ты об этом не помнишь, когда заставляешь меня отвечать на эти глупые запросы? Этим должны заниматься сосунки.

– Ты совсем охренел? – взревел Стоун.

– Мне нужно заняться чем-нибудь. Понимаешь? Это может быть действительно важным.

– Подожди, – сказал он наконец и взял телефонную трубку. Пара фраз, заставивших тех, кто на другом конце, убедиться в весомости его полномочий, пара минут измученного выражения на лице, и Стоун положил трубку.

– По первому убийству получишь полицейский отчет и заключение криминалиста. По второму отчет еще не готов. Тебе придется выехать на место. У них там какие-то проблемы. Обследование проводят заново. Давай, проваливай. Нет, постой. Ты же отстранен, – Стоун протяжно фыркнул, протер лысину ладонью и откинулся в кресле. Потом он презрительно взглянул на табличку «Курить запрещено», висевшую в коридоре, достал сигару и с удовольствием ее прикурил. – Ты отстранен, так что приклейся там к какому-нибудь детективу. Напусти важности. Пускай делает работу. Ну что, мне тебе все объяснять? Давай, иди.

Я кивнул в ответ.