От волнения я хватаю со столешницы нож и начинаю быстро нарезать хлеб. Непонятно для кого: вряд ли Молотов ест бородинский, а я вот уже третий день на диете. Ладно, голубей покормлю.
На мысли о голубях нож выскальзывает из трясущейся руки и указательный палец обжигает резкая боль.
– Гребаный Экибастуз, – взвизгиваю я и шокированно смотрю на глубокий надрез, из которого немедленно начинает струиться кровь. Наверное, так же она текла из хрюшки, чей бекон проигнорировал Молотов.