Теперь можно начинать есть, – покраснев, бормочет Слава, когда я её отпускаю.
Хозяин дома мгновенно разражается гневным монологом, а так как я всё равно ничего не понимаю, то беру в руку вилку и начинаю жевать стоящую передо мной зелёную бурду.
– Переведёшь, матрёшка? – спрашиваю, когда поток русской речи наконец иссякает. Вряд ли её папаша пел мне дифирамбы, но всё же любопытно узнать.
– Не стоит, – коротко отвечает Сла-ва. – Никакого конструктива не было.
Дальше, судя по их сосредоточенным лицам, разговор идёт о делах, а я от скуки начинаю ковыряться вилкой в тарелке, выкладывая травинками фразу «Tebe pisdetz».