Дочь моего друга

он подал иск, чтобы отсудить право на название сетки, хотя к этой идее он не имеет никакого отношения. «Серп и Молот», «Хлеб&Соль» – мне нравились эти совковые названия. Если иск будет удовлетворен в его пользу – пусть вероятность и небольшая, это фактически будет значить, что эти полгода я кучу денег и времени потратил впустую, и придется начинать раскрутку с нуля. Становиться сотрудником ООО «Напрасный труд» – это то, чего я всегда старался избегать.

И ты мне вот так об этом говоришь? С наглой рожей? Что дочь мою трахаешь, пока я в Штатах сосуды ремонтирую? Нет, Семена просто так с ног не сбить – его пятидесяти и двадцатилетние позавидуют. Реакция примерно такая, как я себе представлял: смотрит на меня как бык на красную тряпку и мысленно мне уже мошонку выдернул. – А как мне еще было тебе сказать? Думаешь, я время подгадал, чтобы к ней подкатить, когда ты уедешь? – Да ты мне никак не должен был сказать! – его бас грохочет так, что тарелки, которыми сервирован стол позади него, начинают дребезжать. – Тебя вообще рядом с ней быть не должно. Тебе лет сколько? Сорок? А дочери моей? Ты думаешь, я ее для такого прожженного кобеля, как ты, растил? Баб домой не приводил, от грязи оберегал, чтобы она тебе досталась? Ты не охренел ли, Андрей? Конечно, я его понимаю. И про разницу в возрасте он прав, и про мое былое неприятие отношений и моногамии в принципе. Но прошлое свое я отменить не могу, так же как и отказаться от будущего. В погоне за тем, чего мне по-настоящему хочется, я тот еще эгоист.

Просто не все такие, как ты, Ян. Вернее, таких, как ты, почти нет. Яна протирает рукавом глаза и, шмыгнув носом, смотрит на меня. Я мысленно улыбаюсь. Хотя и расстроена, но комплимент в свой адрес пропустить не может. – А какая я?