Память упрямо отказывается мне подчиняться, обрываясь на последнем связном воспоминании: охрипший баритон Кэпа, его ладонь, сжимающая мою грудь, и то, как я позорно кончаю на его выдающемся стояке. И это чёртово обещание – тумбочка, стиральная машина, стена, кровать, – от которого, даже несмотря на похмельный раздрай, у меня мгновенно влажнеет бельё. А дальше темнота.