Есенин переехал на Пречистенку в дом Айседоры. Айседора Дункан, которая неоднократно отвергала предложения брака со стороны миллионеров и знаменитых художников, Айседора, имевшая мужество по принципиальным соображениям, игнорируя мировое общественное мнение, подарить жизнь трем внебрачным детям, решила сочетаться браком с Есениным и почла за великое счастье именовать себя его женой. Это безоблачное счастье продолжалось, однако, недолго. В Есенине скоро проснулись заснувшие было инстинкты, он очень скоро «прозрел». Начались ужасные сцены, сцены ненависти, перемежающиеся со сценами любви. Есенин бил Айседору Дункан, а она это молча сносила, думая лишь о том, как бы не потерять человека, которого полюбила настоящей, горячей, большой любовью. Он несколько раз складывал свои пожитки и убегал от Айседоры. Он писал ей через своих друзей, чтобы она забыла о нем, но эти письма доходили до Айседоры позже, чем к ней возвращался их автор. Так было не раз и не два. И при каждой новой встрече, когда он снова бросал в нее сапогом и посылал ее ко всем чертям, она нежно улыбалась и повторяла на ломаном русском языке: «Сергей Александрович, я люблю тебя»… Мечты об освобождении человечества и о торжестве нового великого искусства рассеялись. Не осуществились и надежды на школу, которая находилась в очень тяжелых условиях: в морозную зиму помещение едва отапливалось, и при таких условиях заниматься было почти невозможно. Движение, охватившее советское юношество, было совсем не тем, каким рисовала его себе Айседора; ей стало ясно, что политическое воспитание молодежи играет в советской России гораздо большую роль, чем ритмо-физическая культура. Но романическая вера в особое призвание русского народа слишком глубоко внедрилась в сознание Айседоры Дункан, чтобы она могла с легким сердцем отказаться от этой веры. В этом состоянии нравственного одиночества и морального отчаяния она с грустью наблюдала, как гаснет чувство Есенина. Все чаще и чаще становились «побеги» ее мужа, и все чаще ее мозг прорезала мысль о необходимости возвратиться на Запад. Эта мысль пробуждала новые надежды. Ей казалось, что она спасет Есенина, если вырвет его из русской обстановки и перебросит в атмосферу европейской жизни. С необычайной энергией принялась Айседора за хлопоты по отъезду и с радостью почувствовала, что Есенин как будто заразился мыслью о Европе.