тяну его к себе: невозможно желанного, противоречивого и любимого, зарываюсь пальцами в волосы. Ищу его губы и самозабвенно их целую, не в силах оторваться. Рома отодвигает меня от себя с лёгким стоном:
– Ты нарочно, да? У меня член колом стоит и скоро дым пойдёт, так сильно я тебя хочу. А ты дразнишься и распаляешь меня ещё больше.
– Скоро меня выпишут, Рома?
– Сегодня после обеда.
– А сейчас только утро…
– Нетерпеливая, – улыбается Рома, – я сам уже заебался ждать, девочка моя. Я принёс тебе одежду.
– Опять выбрал мне волко-шапку и свитер с сердечками?
– Не совсем. Но если хочешь, куплю тебе свитер с чем угодно. С зайками, сердечками, оленями…
– И снежинками?
– Нет. Снежинка у меня будет только одна-единственная. И любимая.
Рома так часто говорит мне о любви, словно старается вбить в мою голову это утверждение, как аксиому. Говорит и пристально вглядывается в моё лицо, поверила или нет. Словно извиняется за всё то время, что вынудил меня тосковать и пребывать в неведении.
– Прекрати сходить с ума, Бес. Мы же теперь вместе.
– Да-а-а, вместе. Наконец-то, – выдыхает Рома и отодвигается, – нет, блядь, я так свихнусь. Переодевайся. А я пойду потороплю отчима. Хватит держать мою Снежинку в этих стенах.