Художественная литература и её прочтение являются прямой двухсторонней рефлексией по несбывшимся мечтам и надеждам...
Безоговорочно и обоюдно, не имея вариантов в веренице бесконечного множества доводов. Можете пытаться оспорить высказанное мнение, но это неопровержимая истина, как и все разговоры о плоской земле. Процесс бесконечного колебания скользкими щупальцами противоречивых сомнений распространяется как на человека, который её написал, так и того, кто нашёл в себе силы прочитать написанное до конца, находясь в пределах уютного кресла или застряв в немыслимой по размерам пробке в заученной наизусть дороге домой. Два человека обоюдно оценивают текст в меру своих возможностей и многогранности отдельно пережитого опыта. Оба борются с ленью и вкладывают силы в каждую букву.
Читатель ищет себя в тысячах образов в которых писатель прячет крупицы собственной личности и сотни заметок наблюдений, встречавшихся в различных прохожих. И каждый из них хочет гордиться своей причастностью к книге. Один получив лавры признаний в высоких литературных кругах, а другой в виде козырной карты в диалоге с другими, блистательно унижая оппонентов своим кругозором. Упиваться внутренней любовью к себе и доминированием над остальными, стоя перед границами незримого зеркала. Ощущать превосходство в каждом слове сказанным вне контекста и понимания публики. Смотреть свысока или найти повод для разговоров с тем, кто казался высоким.
Но самое главное, что объединяет читателя и человека написавшего книгу скрывается совершенно в другом... Возможность мечтать и разочароваться в написанных буквах. Ненавидеть несовершенство мира, общественные пороки, отсутствие верности, продажность любви и повсеместно разъедающую несправедливость. Книга позволяет сбежать от внешнего мира, скрывшись под твердой обложкой и бумажной страницей, словно от удара кованной стали. Забыв, что в реальности ты всего лишь безликий прохожий, укатанный тёплым шарфом или одинокий читатель, поспешно допивающий кофе на летней террасе. Забыв, что в жизни пошло что-то не так и пытаясь во всём разобраться или спастись, попытаешься спрятаться в мир полный написанных букв.
В моём словарном запасе оказалось недостаточно слов, чтобы передать весь спектр пронзивших меня эмоций, после прочтения книги. Я молча смотрел в одну точку и пытался понять может ли повстречаться в моей жизни ещё более захватившее меня произведение написанное за десятки лет до моего появления. Тишина и первые лучи солнца покорно обнимающие пожелтевшие занавески безуспешно пытались забрать крупицу моего внимания, пытаясь мимикрировать под сущность страниц, но я оказался безразличен к их всякой попытке увлечь хоть на минуту... Неказистые здания, уставившиеся на меня, расположившись напротив моего окна и заслонившие бетонной конструкцией нападки теплого ветра, безуспешно вторили их нелепым порывам. Пустая комната, где автор рецензии пытался осмыслить суть прочитанной книги существовала лишь в проектах посредственного архитектора, а сам он был потерян в глубине прочитанных смыслов и плавал на бушующих волнах сюжета, в котором так часто приходилось тонуть, забыв о существующих стенах реального мира.
"Я бы мог прочитать три сотни рассказов и не испытать даже десятой тех поглотивших эмоций, которые получал в неспешном прочтении книги. Какой тогда смысл в боязни объёма? Ведь мы же читаем ради полученной сути и доли эмоций, что нам удаётся прожить. Разве это не так? Испытывать заложенные рефлексы и отторгать всё то, что мы находим крайне бездарным!" - разговаривал он с единственным посетителем комнаты, разглядывая обглоданные куски собственной тени. "Стоит ли вообще дальше пытаться читать или посвятить всю свою жизнь заучиванию фраз из этой поглощающей книги?" - продолжал он, разглядывая поверхности стен. "Надеюсь, что это пройдет..." - подумал он и начал выражать свои мысли в развязной рецензии:
"Возможно, это единственная книга, в которой я не стал изменять не единого слова. Не потому что не посмел бы притронуться к святости сути, а потому что не было тех моментов, которые сложились бы чередой неровных морщин на площади узкого лба. Подобное восхищение у меня вызывал только лишь "Мартин Иден" до размера последних десятков страниц, которые вернули тело на землю не дав насладиться финалом.
Поступь слов в данном произведении, как минимум, великолепна, как в диалогах, как в нити повествования, так и в множестве рассуждений. Начнём с первого из трех следующих пунктов в длинном списке источников неописуемого восторга, во имя моего искреннего убеждения в гениальности книги. К чёрту сюжет и идеи отложенные на десерт в качестве основных убеждений желаний навязывать мнение о необходимости прочесть эту книгу. Начнём с правильной сервировки разложенных столовых приборов.
Источник первого пункта скрывается в произнесённых диалогах между главными персонажами книги скрыты сотни острых углов, которые врезаются в память каждой написанной буквой. Не меньшее количество читателю придётся увидеть в глубине эпизодов. При их построении в обрывистые предложения, можно не просто порезать метафорический палец, а напрочь лишиться остатков руки. В них спрятана суть, боль, страсть и многогранность исписанной автором личности. Слова, лишённые приторных вкусов, разрезают воздух, словно наточенный нож в умелых руках мясника. Они безжалостны, отполированы до блеска восторга и поданы, как главное блюдо тому, кто не стоит даже десятой сказанных слов. Они оставляют металлический привкус во рту и разрезают нутро в поисках местоположенья закоулков души читателя книги. Высока вероятность, что многие в моменты прочтения впервые обнаружат её внутри помятой груди и удивятся столь нелепой находке. Автор найдёт её чередой своих слов и вывернет наизнанку, не дав опомниться и осознать сущность не напоминающего о себе рудимента. Он не даст положить её на весы и узнать её стоимость. Он будет гнать по остаткам страниц не давая опомниться и услышать усталость.
Вторым источником слов была нить повествований. Прекрасные описания местности, красоты зданий и движения рук во время работы. Благодаря таланту писателя я видел капли пота на выжимающей остатки желания жить страдающей каменоломне, стоял рядом в комнатах с потускневшими стенами и переносился к следующим действиям обрывистыми движениями авторской прыти. Линии не ленивы и вдавлены. Прыжки через время не раздражительны и только подстёгивают читательский интерес. Айн Рэнд выступая в роли творца, изваявшего храм, без лишних декораций и общественного осуждения украсила стены иконами, не изображая лишних вещей. События и поступки бесконечно наполнены логикой, без самолюбивых актов, излучающих желание рефлексии упомянутой в начале рецензии.
Источник под номером три кроется в рассуждениях, высказанных персонажами книги. Они меняют форму в зависимости от характера. Читатель понимает планку высказываний и ограниченность мира любого героя. У каждого из них свой потолок и разница мировоззрений. Многое покажется близким, многое сломает читательский взор и заставит смотреть на мир под непривычным углом. Другое отзовётся в добродушном кивке и едва заметной улыбке от ощущения не одиночества собственной мысли написанной автором. Они спорны, прекрасны, циничны, разбивающие стереотипы и устои признанных мнений. Они податливы, наглы, тщедушны, боязливы, неизменны, шаблонны и достойны сотни ярких эпитетов. Они стали моими, превратившись в часть того, что скрыто за моей податливой плотью. Автор играет философией, вкладывая её в уста своих персонажей, заставляя выписывать цитаты и ежеминутно смотреть в рот говорящему не упуская каждое слово.
Извините. Возможно, всё же я неправильно начал, поспешно выпустив эмоции впереди сущности текста и упустил привычную правильность структурирования мысли. Я исписал тысячу слов, но так и не добрался к простому вопросу, который волнует любого в размышлениях о принятии положительного решения прикоснуться к её прекрасной обложке.
О чём эта книга?
Сюжет скрыт в образе эгоистичного творца и его восприятию жизни, попытках преломления общества, и его взглядах на мир. Он скрыт в праве на творчество, в перипетии судеб героев и места свержений моральных устоев, скрытых в хрупкости скорлупы привычных шаблонов.
До прочтения книги мне было сложно представить, что мой разум может быть взбудоражен судьбой двух архитекторов и пары людей причастных к издательству бумажных статей. Что меня вовлечёт колкость нетривиальных поступков бунтующей женщины. Варианты строений начерченных зданий и мнение общества. Это не казалось банальным, но было мало похоже на волнующий трепет души. Но я ни разу не пожалел о своём решении прочитать эту книгу. С первых мгновений я понял, что прикоснулся к чему-то великому...
Слова, превращаясь в череду предложений, рождали несколько образов для размышлений, просачивающихся, словно песок, сквозь призму сюжета и образ главных героев, рождаясь в написанных смыслах перечисленных ниже заглавных тематик:
- Мнение общества.
Хрусталь или тонкое стекло на витрине дешевого бутика? Мутный блеск или кривое отражение зеркала? Самостоятельность мнений, скрытые в тысячах личностей или попытка не выделяться и вторить словам незримого пастора? Влияние моды и формирование вкусов. Выбор религий и политических взглядов. Рождение норм и необходимость подчинения тому, что создано нами. Автор жонглирует мнением людей изобличая его формирование и не раз на протяжении книги порицает ударом хлыста, надменно усмехаясь глупости мнения безликой толпы. Может ли мать пятерых детей осуждать человека выбравшего в качестве спутницы жизни особу, подавшую на развод? Любила ли она или мучительно думала о том, что однажды любила? Чего стоит статус и мнение толпы, которая способна носить на руках, а через секунду раздавливать каблуками изношенной обуви, являясь беспрекословными исполнителями пожеланий выданных прародителем мнений. Каждый из нас думает, что он является личностью, но не замечает, как она способна стираться, став частью толпы. Каждый из нас наивно рассуждает, что он является создателем мысли, не замечая за собой наивного повтора мнения, прочтённого во вчерашней газете. Каждый считает другого глупцом, даже смотря на собственное отражение в попытке вести диалог. Каждый смыкает углы сжёванных губ в попытке не выделяться из крепких объятий мнений толпы. Вот один из примеров, выдранных с корнем из увесистой книги:
"Притихший зал был явно озадачен и насторожен. Когда раздавался смех, все тотчас с облегчением подключались, с радостью открывая для себя, что им весело. Жюль Фауглер не пытался что-то внушить зрителю, он просто дал понять – задолго до постановки и через множество намеков, – что всякий, кто не сможет оценить пьесу, – бездарный тупица. «Бесполезно просить пояснений, – сказал он. – Либо вы в состоянии понять эту пьесу, либо вам это не дано». В антракте Винанд слышал, как одна полная дама сказала:
– Чудесно, хотя я не все понимаю, но чувствую, что это о чем-то очень важном."
(с) Айн Рэнд "Источник"
И это только лишь один избранный штрих, выбранный среди десятков цитат, посвящённых портрету цены безликого мнения общества. Единственное за что можно поставить знак вопроса и хмурить сгустки бровей - возможная попытка автора заставить задуматься в скопище собственных мыслей и изменить их расшатанный корень. Пытались. Как жаль, что не выйдет...
- Образ эгоистичного творца, выступающего неугодной костью в области дыхательных путей, для тех, кто не способен понять его сущность.
Говард Рорк.
Молодой архитектор, идущий против мнения общества, наплевавший на желание нравится людям. Творец не ради наживы, а ради искусства и воплощении себя в каждом здании. Нежелающий слушать требования заказчика и наставления отдельно взятых авторитетов. Упорство и упорность выжитые до предела безумия. Возможно, таких людей не существует в природе, но характер главного персонажа и его проявления не стоит воспринимать, как отдельную личность. Это идея скрытая в человеческом теле. Ода эгоизму и желанию стоять на своём не сгибаясь под мнением большинства. Забыв об умении вылизывать пятки и произносить бесконечно притворные фразы. Раскалывать камень, вместо попыток ужиться с мыслями о переменах. Быть одержимым идеей и сотой попыткой её воплотить. Прятать за пазухой несломленный внутренний стержень. А люди оглядываясь по сторонам будут всё так же бояться признать всё, что кажется вызовом. Не понимать, что они чувствуют, но внушать себе что это является чем-то действительно важным и отвергать истинно важное, чувствуя элементы величия. Именно на этой немыслимой бреши возникло современное искусство, что ныне с успехом продаётся за миллионы потрёпанных долларов.
Статья породила в близких к искусству кругах ожесточенные споры.
– Говард, – сказал Мэллори спустя несколько месяцев, – ты знаменит.
– Да, – ответил Рорк, – полагаю, что да.
– Три четверти не понимают, о чем речь, но слышали что-то от одной четверти, которая ожесточенно спорит о тебе, и теперь чувствуют, что надо произносить твое имя с уважением. Из спорящей четверти четыре десятых тебя ненавидят, три десятых считают, что должны выразить свое мнение в любом споре, две десятых действуют наверняка и приветствуют любое «новшество», и только одна десятая понимает. И все они вдруг обнаружили, что существует Говард Рорк и что он архитектор. Бюллетень Американской гильдии архитекторов считает тебя большим, но неуправляемым талантом, и в Музее будущего развешаны фотографии Монаднока, дома Энрайта, здания Корда и «Аквитании» в великолепных рамках под стеклом – рядом с комнатой, где они выставили творения Гордона Л. Прескотта. И все же я рад.
(с) Айн Рэнд "Источник"
Данная цитата ещё один плевок в сторону толпы. Пускай он возможно, не заденет изношенный плащ деловитого господина, но сам акт этого действия несёт в себе немыслимое оскорбление, которое к счастью, не каждый из них будет способен понять. Только есть ещё одна неизбитая истина...Шаг от любви до ненависти столь же короток, как и путь в обратную сторону.
Человек, который раньше говорил: «Рорк? Никогда о нем не слышал», теперь говорил: «Рорк? Очень уж это скандально».
Данную тему можно размазывать ещё на десять абзацев, на автор внутри спрятал где-то около сотни. Я всего лишь хотел обозначить всё то, с чем придётся столкнуться читателю и здесь придётся остановиться в озвучке очевидных вещей, оставив несказанность слов для обсуждения новых тематик. Закончу мысль о словами о том, что главный герой достоин всех слов восхищения и писательнице с блеском удался созданный образ. Впрочем, как и все остальные, которые фигурировали внутри страниц этой книги.
Чтобы состоялась любая большая карьера, нужны два слагаемых: великий человек и человек более редкий – тот, кто способен увидеть величие и сказать об этом.
(с) Айн Рэнд "Источник"
- Посредственный человек и его путь к успеху
П. Китинг
Антагонист. Примерный ученик, прекрасный сын, посредственность вызывающая зависть. Раздутое самомнение от манипулирования мыслями общества. Воплощение идеи старательных людей, которые пытаются угодить остальным не имея нужных граней таланта, но способные расположить к себе других и столь необходимо понравиться обществу. Паразитируют за счёт других рук, пожирая лавры, чрезмерно поверив в себя. Упиваются славой и громко падают вниз, издавая характерные звуки. Мерзость человечества, как воплощение характера персонажа, но один из интереснейших пунктов для наблюдений. Человек готовый продать душу ради успеха, так и не способный понять, насколько он не отличается посредственностью от остальных представителей своего прогнившего вида. И самое поразительное, что виной всему попытка вторить другим, а не ограниченные возможности внутри спрятанные внутри своей плоти.
- Путь идущего по головам и слепая целеустремлённость людей.
Винанд и Эллсворт Тухи
Здесь тайные створки открытой проблемы скрыты в нескольких персонажах, являющихся подобной оболочкой идеи, как единственный человек указанный несколькими абзацами выше. Метафорические скопления ставшие прообразами определённого образа мысли. Пренебрежение мнением большинства и поспешный путь по чужим головам. Люди объединённые разочарованием в человеческой сути и выбравшие управлять, вместо того, чтоб подчиниться. Прекрасные образы и живо нарисованные картины, впивающиеся в сознание читательской мысли, подобно клещам в пределах невысокой травы. Детальные характеры с безукоризненно описанной биографией дают читателю в руки лучшие карты для понимания действий и сказанных слов каждым из них, выдавая очередной повод восторга талантом писателя. Схожие судьбы разделённые желанием и обладанием власти. Борьбой капитализма и социализма в лице двух персонажей. Проникновением симпатии и максимальным отвращением к образу написанном в другом характере личности.
Только пройдясь по головам другим можно достигнуть вершины, не испытав доли эмоций на которые способен любой, не достигнувший этих пределов. До сих пор это единственный путь для наиболее быстрого выхода из массы людей с табличкой: "Посредственность..." Есть путь Говарда Рорка, но он больше связан с талантом и случаем, хоть они оба похожи набором внутренних принципов и неустанной работой.
Богатство и власть не приходят в руки тем, кто не приложил усилий и не попадают к слабому человеку. Может быть именно поэтому нам всегда не везёт со списком правителей? Каждый из нас в праве лежать в пространстве уютного кресла и ненавидеть весь мир, а можно примкнуть к тем, кого ненавидишь, подчинить их и возвыситься над взором толпы, достигнув намеченной цели. Два героя с подобной судьбой, но разных в сути своей прожжённой натуры. Одного из них трудно назвать человеком, другой несомненно будет более близок читателю из-за понимания величия в искусстве и набора жизненных ориентиров, вкупе с пожирающей пустотой, которая является одной из центральных тем данного произведения и о которой будет существенно упомянуто ниже по тексту.
- Женщина способная покорить неуступчивый мир
Доминик Франкон
Знакомо ли читателю чувство, когда ты готов вывернуть не только сущность карманов, но и стены души, чтобы вдыхать запах тела любимого человека? Когда ты не просто мечтательно обещаешь достать далёкие звёзды, быть верным или беспрекословно податливым, но и делаешь это разрывая нити собственной сути? Когда ты изменяешь своим привычкам и говоришь обо всём, будто с равным, но смотришь поверх придуманного пьедестала, и каждый день ощущаешь себя недостойным дышать одинаковым воздухом?
Характер главного женского персонажа вызывает неописуемый восторг, который я не решусь выразить в буквах. Как бы я не старался, напрягая извилины я не смогу приблизиться к описанию образа и буду схож с мучительными попытками выбраться к сути, как насекомое влетевшее в открытое окно и не способное выбраться из ловушки пыльного здания. Рваться и биться в закрытое стекло, без возможности сделать пару манёвров и выбраться в отрытую форточку. Мне просто не хватит фантазии, точнее мне кажется, что я оскверню её любым своим словом не подобрав нужный ключ. Максимум, что я бы смог произнести... Я бы желал видеть подобную женщину рядом.
- Смысл прожитой жизни и пожирающая пустота.
Тщеславие, алчность, желание увидеть мир на коленях, успех, лучшая женщина, среди всех возможных и многое другое не всегда наполняет жизнь сакральностью нужного смысла. Одни видят её в работе, другие в достижении вершин посредством намеренного пути по головам. Третьи увидят в семье и обоюдной заботе. А в чём смысл жизни читателя? С кем он будет ассоциировать себя в моменты прочтения? Чья философия окажется ближе?
Я родился не для того, чтобы получать жизнь из вторых рук.
Нужно жить каждый раз запоминая ошибки из прошлого. Анализировать каждый поступок, осознавая, что каждый из них несёт определённый список последствий. Напоминать себе в чём твоя цель и найти свой источник...
– Я думал о людях, которые говорят, что счастье невозможно. И посмотри, как отчаянно они ищут какую-нибудь радость в жизни, как борются за нее. Почему все живое обречено на страдания? По какому праву от человека требуют, чтобы он жил для какой-то цели, кроме собственной радости? Ее жаждет каждый – всем своим существом. И никто не находит. Странно, почему? Люди хнычут, что не видят смысла в жизни. Некоторых я особенно презираю. Тех, кто ищет какую-то высшую цель, или, иначе, всеобщее благо, и не знает, для чего жить. Они непрестанно ноют, что должны обрести себя. Об этом только и говорят. Кажется, это болезнь века. Открой любую книгу. Всюду слезливые исповеди. Исповедоваться стало достойным занятием. А по моему мнению, это самое постыдное дело.
(с) Айн Рэнд "Источник"
- Особая форма и сущность любви
Уверен, что читатель не встречал подобной любви. Она похожа на попытку сделать податливым животное, воспитанное в лоне дикой природы. Каждый раз оно норовит оголить ряд острых зубов и впиться в сущность зияющих жил согнутой руки, сложенных в форму, позволяющую совершить попытку выдать часть желаемой порции корма, вместо выталкивания ласковых звуков. Любовь, как проклятие, что ложиться на линии уставших плеч и проявляется в самых невообразимых формах отвращения к нутру собственной сущности. Любовь, как протест и как вызов собственным низменным чувствам. Трудно понятная тем, кто ежечасно стоял в рядах обывателей и сравнивал шаблонную жизнь по бульварным романам. Эти бурлящие чувства вызывали во мне столько зависти, сколько не встретить в самых несчастных глазах. Они вызывали восторг, доступный только ребёнку, не успевшему вклинить себя в узкие рамки того, что являлось доступным. Они порождали забытое желание жизнь, чтобы испытать подобные спектры эмоций.
«Я верю этому, потому что ничему этому верить нельзя, но сегодня я все вынесу, потому что смотрю на него».
(с) Айн Рэнд "Источник"
Сюжет собираясь на протяжении всей книги, отдаёт силой растянувшейся пружины в конце. Точка кипения, когда весь мир выглядит словно забытый чайник на кухонной плитке. Великолепие... Пустота... И торжество блаженствующей логики.
Книга порождающая наполненность и пустоту в едином флаконе, настойчиво влитым в горло жадного читателя этого великого произведения, которое не каждый способен понять. Возможно дело в возрасте, желании или мировоззрении, но в моём случае все вводные данные совпав в нужном моменте разродились в неописуемый восторг и предчувствие, что мне ещё долгое время не выйдет найти произведение близкое к этому, по своему характерному качеству, содержанию и послевкусию последней страницы. Количество сделанных заметок за восемьсот прочитанных страниц, исполненных мелким шрифтом составило двести пятьдесят две цитаты. Они были самых разных размеров и разной сказанной сути. От брошенной фразы, до пары громоздких абзацев. Послевкусие после прочитанной книги не давало сомкнуть уставшие веки и привести в привычный порядок образ посредственной мысли. Этого не вышло даже в рецензии, где я попытался выдать структуру и разобраться в себе. Гениальность невозможно разложить по увесистым полкам, прибитым к стене. Ей можно лишь насладиться, насколько может позволить внутренний мир. Рекомендую прочувствовать каждому, хотя бы десятую часть испытанных мною эмоций..." - он закончил последние строки рецензии выставляя на публичный суд свой внутренний мир, сплетшийся воедино с прочитанной книгой и отправился всё ещё раз осмыслить, вместе с нелепой надеждой, что всё было не зря. Полученный клубок эмоций ещё долго будет согревать его сердце, раздавая сигналы о признаках жизни и теребить пространство души воспоминанием букв. "Точно! Всё было не зря... Этот кусок мира людей, среди которых возвышается два архитектора, тысячи проданных газет и лучшие представители прогнившего общества. Десяток второстепенных персонажей, дополняющих всевозможные грани написанной книги и выступающих в ролях суетливых бесов или в лёгкой покорности ангела. Прекрасно описанные судьбы и несколько великих идей. Книга, которая стоит, минимум, как сотня других, заслоняя величием собственной тени. Несколько дней наслаждения чтением, которые я пронесу до последнего вздоха. Это было прекрасно... Ради такого однажды стоило научится читать...
"Читайте гениальные книги!" (с)
