Долгое детство императора на час (предисловие)

Книга, которую вы прочтёте, полна иронии, вымысла, абсолютно фантастических допущений. Напрасно мы бы искали в этом политическом памфлете на злободневные сегодня темы точных сведений об эпохе, к которой формально отнесено действие – интереснейшей, между прочим. Второй век нашей эры. Черты упадка великой Римской империи уже налицо; для нас, сегодняшних, они несомненны во всем, что происходило тогда, но современники как будто ничего не замечают. Наряду с традиционными, в обществе уже чрезвычайно влиятельны новые ценности, которые римлянина классического периода заставили бы отшатнуться с омерзением.

Чем же примечательна эта эпоха «предупадка» и император Деций, её герой? Гиббон писал об этом времени так: «Как царившая в ту пору безурядица, так и бедность исторических сведений ставят в затруднение историка, который желал бы придать своему рассказу ясность и последовательность. Имея под рукою лишь отрывочные сведения, всегда краткие, нередко сомнительные, а иногда и противоречащие одно другому, он вынужден делать между ними выбор, сравнивать их между собою и высказывать догадки; но хотя он и не должен бы был ставить эти догадки в один ряд с достоверными фактами, однако, зная, какое влияние производят разнузданные страсти на человеческую натуру, он в некоторых случаях может восполнять недостатки исторического материала».

Здесь, между прочим, даётся карт-бланш будущему автору, который осветит эпоху Деция (годы жизни предположительно 195-201 /характерен разброс!/ – 251). О жизни того времени в Риме и провинциях слишком мало известно, чтобы можно обойтись без Фантазии. Собственно, фантастика, черты политического памфлета – эта отличительная особенность всех книг Сабаляускаса. Но здесь они нужны, чтобы восстановить лакуны.

Про исторического императора Деция нам известно очень немного. Про его детство ещё меньше. «Деций, родившийся в посёлке близ Сирмия», – пишет Аврелий Виктор. А где этот Сирмий? В римской провинции Паннония, не близкой по меркам второго века нашей эры (контуры Паннонии сопоставимы с сегодняшней Венгрией). Отметим, что Деций был первым императором Рима, происходившим из балканских провинций. Потом таких будет немало. Современники характеризовали Деция как человека образованного, умеренного и энергичного. Скорее всего, этому он обязан римлянину-отцу (неизвестно, военному или чиновнику, выбор тут невелик). И той системе воспитания, которая даже вдалеке от Рима всё же следовала классическим римским правилам.

«Правильно» проведенные детство, отрочество и юность позволили Децию стать одним из крупных политических деятелей, сенатором, а потом – при довольно загадочных обстоятельствах – сменить императора Филиппа Араба и стать на два года императором самому. Как раз про этот отрезок его жизни нам довольно многое известно. И, как полагаем, Сабаляускас напишет об этом в следующих частях своей книги. А вот про долгое детство императора на час автору пришлось фантазировать – и, повторимся, поневоле, и по авторской склонности к такого рода фантазиям.

Каким же было детство римлянина?

Как известно, оно делилось на несколько чётко определенных этапов, как с социальной, так и с правовой точки зрения. Первый период был известен как «infantia». Он продолжался с рождения до 7 лет. Этот период проходил, в основном, дома под присмотром родителей. Все дети, которые были «infantiae» или «infantiae proximus» (чуть старше) в глазах закона считались «Doli incapax» – неспособными отвечать за свои действия.

До достижения возраста 12 лет для девочек и 14 лет для мальчиков детей называли «impuberes» или «pubertati proximus» (близки к достижению порогового возраста). Они по-прежнему считались «Doli incapax», но им уже разрешалось совершать мелкие сделки с согласия опекуна. В социальном плане на этом этапе дети начинали своё знакомство с внешним миром. Они чаще выходили из дома, проводили время в компании незнакомых людей и даже, если их родители могли себе это позволить, начинали получать образование вне дома. Девушки старше 12 лет считались пригодными для брака. Мальчики считались вступившими в зрелый возраст с 15 лет. Им предоставлялись юридические права и обязанности, хотя до 25 лет они, согласно римским законам, всё ещё имели ряд ограничений.

Какими же были правила воспитания, правила взросления маленьких римлян (которые, конечно, предполагали большие поблажки по мере удаления от столицы; но очертания «римского мира», включающие и педагогические стандарты, полагаем, в знатных семьях старались сохранить). К мальчикам приставляли «педагога» – старого, почтенного раба или отпущенника, обычно грека, чтобы дети ещё в раннем возрасте выучивались греческому языку. «Педагог» исполнял обязанности нашего «дядьки» XVIII в., сопровождал всюду своего питомца, учил его хорошим манерам – «так следует ходить, так вести себя за обедом», дирал за уши, а иногда прибегал и к более крутым мерам; император Клавдий жаловался на свирепость своего дядьки; перед Харидемом, дядькой Марциала, трепетал весь дом, и старик не унимался в своих наставлениях поэту, когда тот уже брил бороду.

Играли они в те же игры, в какие и сейчас играют дети по всему свету: бегали взапуски, строили из песка домики (занятие, вызвавшее у Сенеки горькие размышления о том, что взрослые отличаются от детей только видом), прятались друг от друга, играли в чет и нечет, бегали с обручем, гоняли, подстегивая хлыстиком, кубарь, скакали верхом «на длинной тростинке», качались на качелях. Специально мальчишеской игрой было бросание камешков в цель и пускание их по воде «блином»; «игра эта состоит в том, чтобы, набрав на берегу моря камешков, обточенных и выглаженных волнами, взять такой камешек пальцами и, держа его плоской поверхностью параллельно земле, пустить затем наискось книзу, чтобы он как можно дальше летел, кружась над водой, скользил над самой поверхностью моря, постепенно падая и в то же время показываясь над самыми гребнями, всё время подпрыгивая вверх; тот считается победителем, чей камешек пролетает дальше и чаще выскакивает из воды». Мальчики играли в солдат, в гладиаторов, в цирковых возниц; подарок маленькой зелёной туники того самого цвета, который носили настоящие возницы «партии зелёных», приводил мальчугана, конечно, в восторг. Играли они также «в суд и судьи». Перед «судьёй» шли ликторы с пучками розог и секирами, он садился на возвышении и творил «суд». Эта игра были любимой забавой мальчика, который стал впоследствии императором Септимием Севером. Север правил как раз в то время, когда родился Деций, в 193-211 гг. Вряд ли за полвека, разделявшие детские годы двух императоров, что-то принципиально изменилось.

Плутарх в биографии Катона Старшего оставил хорошую памятку о первоначальном обучении в старинных римских семьях: отец учил сына читать и писать (Катон собственной рукой крупными буквами изложил для мальчика отечественную историю), ездить верхом, метать дротик, биться в полном воинском снаряжении, бороться с водоворотами и стремительным речным течением. Не были забыты уроки «бокса»; отец закалял мальчика, приучая его к физическому напряжению, к боли, к тому, чтобы стойко переносить жару и холод: он был для него «и учителем, и законодателем, и руководителем в физических упражнениях». Можно не сомневаться, что по мере того, как мальчик подрастал, отец знакомил его с сельским хозяйством в разных его аспектах, начиная со свойств почвы и севооборота и кончая правилами рациональной постановки дела.

Ещё важнее, чем знания, приобретаемые на этих уроках, была та нравственная атмосфера, в которой ребёнок рос. Горячая любовь к своей стране, готовность жертвовать для неё всем, – «благосостояние государства да будет главным законом», – убеждение в её абсолютном превосходстве над всеми другими, гордость родовыми традициями, – маски предков мог он рассматривать ежедневно, и о деяниях этих мужей, которыми семья гордилась, часто рассказывали ему старшие – сознание того, что он наследник их доблести и долг его не изменить тому, что завещано рядом поколений, – вот тот «духовный воздух», которым с малолетства дышал мальчик и в котором его воспитывали. Он не раздумывал над тем наследием, которое оставили предки, и не оценивал его; работала не мысль, а чувство, и оно предписывало определённую линию поведения на всю жизнь от момента, когда он надевал тогу взрослого человека, и до того часа, когда вереница предков провожала до погребального костра достойного представителя их рода. «Рим и сила его держится старинными нравами», – сказал Энний, и Цицерону эти слова казались изречением и предсказанием божества.

Цицерон не зря вложил в уста Сципиона Африканского заявление, что домашнему быту и домашним наставлениям он обязан больше, чем книжному учению. «В старину было так установлено, что мы учились, не только слушая слова старших, но и глядя на их поступки: мы знали, как надлежит нам поступать в недалёком будущем и какой урок передать младшему поколению», – эту прекрасную характеристику старинного воспитания дал Плиний Младший, сам получивший такое воспитание в глуши родного Комума.

Когда мальчик надевал тогу взрослого (обычно в 15-16 лет от роду), отец поручал его заботам кого-либо из крупных государственных людей, и для юноши начиналась «начальная школа форума». Юноша сопровождал своего наставника в сенат, присутствовал при обсуждении государственных вопросов часто первостепенной важности, слушал выступления первых ораторов своего времени, наблюдал за борьбой партий, «был зрителем, прежде чем стать участником»; в действии изучал он механизм государственной машины; вместе со своим руководителем шёл он в суд, отправлялся в народное собрание, – «учился сражаться на поле сражения». После этого практического введения в политическую жизнь начиналась военная служба, и юноша или оставался в рядах армии, или же возвращался в Рим и начинал свою политическую карьеру.

Так проходило детство и юность человека сенаторского или всаднического сословия. Надо полагать, и Деция. Сабаляускас расшивает по этой канве. Не ограничивая себя, по собственному обыкновению, ни в чём. Деций, как и предыдущие герои его книг, – только предлог, чтобы высказать своё, наболевшее. Но, собственно говоря, Шекспир поступал с историческими и полумифическими персонажами ещё круче.

Михаил Гундарин