Глава 1

– Анна, выжги у себя в мозгу и никогда не забывай: «Мужчина должен уходить из дома с полным животом и пустыми яйцами»! Чему я тебя всегда учила? – сварливо спросила мама. Низкий прокуренный голос по ту сторону провода был недовольным. Впрочем, как и всегда.

– Мам, ну хватит придумывать какие-то нелепые законы и высказывания. Все это ерунда. Я доверяю Игорю. Иначе зачем тогда создавать семью? – я морщусь от маминых нравоучений, прижимаю трубку щекой к плечу и одновременно открываю духовку, чтобы достать запечённого цыпленка с овощами.

– Где твой муж? – резко спросила она вместо ответа.

– Они с Егоркой уехали на выходные на лыжах кататься. Куда-то на базу. Игорю втемяшилось, что его отпрыск, да, да, мама, не фырчи, он так и сказал – отпрыск, должен уже в таком возрасте уверенно скатываться со склона. Чччерт, – я все-таки обожглась о дверцу духовки. – Мам, подожди, сейчас включу динамик, у меня руки заняты.

– А ты почему не поехала? – еще более сухо спросила мама уже по громкой связи.

– Ну ты же знаешь, я не люблю горные лыжи, – я опять морщусь, теперь уже от саднящего ожога. – И Игорь сказал, что они едут исключительно мужской компанией.

То, что он еще добавил «нам бабы там не нужны», я не стала передавать маме. Она не чаяла души в зяте, а я старалась не разочаровывать ее такими высказываниями своего любимчика. Мне порой казалось, что своего зятя она любит больше, чем родную дочь.

– Ты как была наивной дурочкой, так и осталась, – припечатывает меня любимая мама.

– Вот уж спасибо, – обижаюсь я.

В это время раздается звонок в дверь, и я с удивлением смотрю на часы. Странно, я не муж с сыном еще не должны вернуться, а я больше никого не жду. Дейзи, наша голден ретривер, заливисто лает.

– Тихо, девочка, место, – цыкаю я на собаку и уже обращаюсь к маме. – Мам, кто-то звонит в дверь. Перезвонишь или подождешь?

– Подожду, – отвечает мама и по звуку я понимаю, что она закуривает.

Я иду в прихожую и не глядя в глазок, распахиваю дверь. На меня смотрит молодая женщина, которая держит за руку девочку лет четырех. Я всматриваюсь в нее, приветливо улыбаюсь и пытаюсь понять, откуда я помню ее лицо.

Надо сказать, красивое и ухоженное лицо. Кажется, что она моложе меня, но при более пристальном взгляде я понимаю, что нет. Если она и моложе, то ненамного. Просто регулярные косметические процедуры могу скостить лет десять точно. А то, что она завсегдатай салона красоты, я даже не сомневаюсь. Об этом говорили и идеальные брови, и длинный взмах наращенных ресниц, и пухлые от гиалуронки губы. Сейчас эти губы капризно искривились, когда она небрежно осмотрела меня с ног до головы.

Ну да. Я сейчас выгляжу не лучшим образом. Всю ночь сидела над подработкой, которую мне подкинула наш главред издательства, поэтому утром в зеркале я увидела темные круги под глазами. Кудрявые от природы непослушные волосы сейчас выбились из пучка и торчат во все стороны. А одета я… Шорты да любимая застиранная майка. По моим расчетам у меня еще куча времени до приезда моих мужчин, чтобы успеть привести себя в порядок. А когда я одна дома, имею полное право ходить, как угодно и в чем угодно.

Я холодно смотрю на посетительницу и поднимаю брови в немом вопросе. К слову, они у меня тоже идеальные. И я умею красиво ими пользоваться для создания нужной мимики.

– Здравствуйте. Вы ко мне? – я выжидательно смотрю на нее.

А в это время малышка, больше похожая на разряженную Мальвину, разве что без голубых волос, начинает хныкать. Молодая женщина раздраженно дергает ее за руку.

– Замолчи и не мешай, – шипит она, нависая над девочкой.

Я морщусь. Становится жаль малышку.

– Вообще-то я к Игорю, но ты тоже подходишь, – нагло заявляет она. – Можно нам войти?

– Вы знакомая Игоря? И почему я должна вас пускать? – я стараюсь не обращать внимание на ее фамильярность. В груди начинает мелко дрожать.

– Милочка, я жена Игоря, а это, – она выталкивает девочку вперед, – его дочь.

Я так растерялась, что не препятствую ей, когда она, отодвинув меня плечом, проходит в дом.

– Вы ненормальная, да? – я все еще пытаюсь найти хоть какое-то разумное объяснение происходящему. А сама продвигаюсь к кухне, держа эту сумасшедшую в поле зрения. Господи, она еще и ребенка втравила. Куда звонить в первую очередь – в психушку или в полицию?

Бочком продвигаюсь к телефону, который вдруг орет маминым голосом.

– Анна, ну где ты там?

Я совсем забыла, что мама продолжает меня ждать на линии. Беру телефон в руки и глядя на женщину, отвечаю маме:

– Мам, перезвоню.

– Что у тебя с голосом?

– Я перезвоню, – настойчиво и твердо отвечаю. Не нужно маме раньше времени знать, что у меня тут на кухне сумасшедшая, которая считает себя женой моего мужа.

Глава 2

Я в ступоре наблюдаю, как девица уверенно шагает на кухню. На мою кухню моего дома. Девочка капризничает и упирается, но девица упорно тащит ее, не обращая на нее внимания. Зато как-то слишком по-хозяйски осматривает все вокруг и откуда-то точно знает, куда нужно идти.

– Детка, – обращается она к девочке. – Вон там гостиная и в корзине есть игрушки. Иди поиграй, пока я с тетей поговорю, хорошо?

Я в немом изумлении смотрю на нее.

Я впервые сталкиваюсь с такой наглостью, поэтому ничего удивительного, что немею и не могу выговорить ни слова. А она тем временем идет на кухню и по-хозяйски располагается на моем любимом диванчике.

– Вы знаете Игоря? И бывали в этом доме? Слишком уверено себя здесь ведете. Я бы сказала, нагло, – я все-таки не выдерживаю и задаю вопросы.

– Конечно, знаю. И да, я здесь бывала, – она неприятной интонацией выделяет последнее слово.

И что это значит?

Я на негнущихся ногах подхожу к стулу и практически оседаю на него.

– Я даю вам пять минут и, если не услышу внятное объяснение, вызываю полицию, – я холодно смотрю на нее, все еще не давая никаким подозрениям и эмоциям взять верх.

Она фыркает.

– Какая ты нервная. Прав Игореша, ни рожи, ни кожи, еще и ледышка безэмоциональная, – она с пренебрежением и даже какой-то брезгливостью осматривает меня. Так можно смотреть, например, на муху на своей котлете.

Меня передергивает.

– Осталось четыре минуты, – сухо говорю я и беру в руки телефон.

– Я – гражданская жена Игоря. Мы уже лет пять вместе. А Светочка, – она махнула в сторону гостиной, где скрылась девочка. – Его дочь. Мне надоело жить в квартире в ожидании, когда он прогонит тебя из дома, который, к слову сказать, я помогала ему покупать. Вот решила поторопить события и подтолкнуть его, а то ж сам он не решится. Любит сына, с тобой то он до сих пор живет только из жалости и ради сына, – и она опять брезгливо сморщила свой носик.

Меня затошнило.

– Что? Что ты сказала сейчас, стерва? – губы плохо слушались, поэтому голос был глухим. И что-то в нем такое прозвучало, что эта гадина побледнела.

– Если что, меня видела охрана коттеджного поселка, как я сюда пришла, меня будут искать, – пискнула она.

– Убирайся, – тихо сказала я помертвевшим голосом.

– Я уйду. Но я вернусь. И тогда тебя здесь уже не будет. Игорь не любит тебя уже давно, он любит меня, поняла? – она еще что-то истерично говорила, но шум в ушах мешает мне расслышать всё. Я только сижу и смотрю на нее. И видимо что-то отражается в моем взгляде, что она быстро убирается из кухни. Зовет ребенка и через минуту я слышу звук захлопнувшейся двери. И этот хлопок как будто отрезает меня от всего. От мира, в котором у нас была семья. Хотя, о чем я. У нас уже очень давно подобие семьи.

Просто эта закрывшаяся дверь была финальной точкой моей удобной жизни. Я хотела видимость семьи и хоть какое-то подобие мира ради Егорки? Что ж, пора исправлять ситуацию.

Я не знаю, сколько времени сижу в таком ступоре. Час? Два?

Слез не было. Во мне как будто что-то умерло. Когда-то я любила мужа. Он был для меня оплотом надежности. Но потом все пошло наперекосяк. Он стал чаще задерживаться на работе, по барам с друзьями. А когда у Егорки начался дерматит, который потом перерос в бронхиальную астму, то и вовсе я его почти перестала видеть.

Тот период стал моим личным адом. Покрытый коркой сын, расчесы до крови, потом приступы удушья у него, врачи, обследования, советы сменить климат, жизнь у моря по несколько месяцев. Видимо тогда и появилась эта… Кстати, кто она? Я так и не спросила ее имени. А когда был самый тяжелый период, то он был с ней. И потом родилась их дочь.

Я замороженной статуей сижу все на том же месте и планомерно раскладываю все факты по мысленным полочкам.

Из оцепенения меня выводит привычный и до боли знакомый звук.

Внедорожник мужа шуршит колесами по гравию, хлопает входная дверь и слышатся довольные смешки вернувшихся мужчин. Моих мужчин. Так я наивно думала все эти годы. Теперь у меня остается только один мужчина – сын.

– Так, я не понял, а почему никто не встречает уставших путников? Женщина, ты где?

Я делаю над собой усилие, надеваю на лицо бесстрастную маску и растягиваю губы в улыбке. Надеюсь, выглядит достаточно радостно. Егору точно не нужно пока ни о чем знать, и он не должен ни о чем заподозрить. И выхожу их встречать.

– Мам, что-то случилось?

Мой маленький мужчина очень чуток и всегда чувствует мое настроение.

Я избегаю смотреть в глаза Игоря, смотрю только на сына.

– Нет, что ты, родной, просто устала. Все хорошо. Скорее переодевайтесь, умывайтесь и за стол. Я столько вкусного приготовила. Очень ждала вас.

И только после этих слов смотрю на мужа. Он в немом вопросе поднимает брови. А потом оглядывает мой наряд и хмурится. Я ведь так и не успела привести себя в порядок.

– Мам, обнимашки? – Егор подскакивает ко мне, я же раскидываю руки в стороны, приглашая сына к объятиям, и он радостно врезается в меня. Я крепко обнимаю его, утыкаюсь носом в его волосы, чувствуя, как радостно бьется его сердечко.

– Все, милый, иди переодевайся, мой руки и за стол, – подталкивая я его на лестницу, ведущую в комнаты.

– Что-то случилось? Я не понимаю твои взгляды, ты же знаешь. Говори прямо, – Игорь подходит ко мне, хочет поцеловать, но я отворачиваю голову. Он хмурится.

– Ты мужа даже не поцелуешь? Вся радость встречи ушла сыну? – кривит он губы.

– Может, мы пройдем в гостиную? Не хочу разговаривать стоя и на ходу, – отвечаю я.

– Женщина, а как насчет того, что мужа сначала нужен накормить, спать уложить, а потом разговоры разговаривать? – Игорь пытается шутить.

– Перестань так меня называть, бесит! – я взрываюсь моментально и практически кричу на него. – Откуда у тебя вообще эти патриархальные замашки?

– Наверное потому, что у нас патриархат, – практически мурлычет Игорь и делает плавное движение мне навстречу. – Слушай, когда ты злишься, ты такая красивая, страстная, что я просто не могу терпеть. Хочу тебя, – он резким движением впечатывает меня в свое тело.

– Отпусти. Меня, – от страха у меня перехватывает горло и говорить получается прерывисто, с паузами. Я помню, чем закончилось наше прошлое выяснение отношений и не хочу повтора. Я вообще больше не хочу мужа. Уже давно.

Наш секс в последнее время – это сплошная рутина, «быстрый перепихон», как когда-то мы со смешками называли его в студенчестве, от силы занимающий две-три минуты.

И этот акт давно перестал для нас называться «любовью». А может, никогда и не был им. С годами время секса, которое отводил для нас Игорь, все уменьшалось и уменьшалось. Прелюдии? «Нюта, я так устал, ну какие прелюдии, давай, детка, по-быстрому и спать».

Вот так и было уже несколько лет, особенно после рождения Егора, – «по-быстрому». Так быстро, что я уже и не помнила, что такое оргазм. Иногда, когда муж засыпал, я уходила в ванну и доводила себя до оргазма сама, руками или струей душа.

А потом лежала, сглатывая слезы и пытаясь заснуть.

– Игорь, отпусти меня, – страх отступил, когда я поняла, что он не пытается настаивать. – Нам нужно поговорить.

– Ладно, ладно, не нервничай. Я уже понял, что сегодня мне в этом доме не рады и кормить меня не будут, – Игорь театрально вздохнул и пошел в гостиную.

– Ну? Что опять тебе опять втемяшилось? – муж насмешливо смотрит на меня.

– Мне втемяшилась одна женщина, которая утверждает, что она твоя жена, претендует на этот дом и тебя, в качестве мужа и отца ее ребенка, – я стараюсь говорить спокойно и холодно, но это у меня плохо получается и голос дрожит.

А еще я слежу за лицом мужа. Удивительно, но ни один мускул у него не дрогнул.

– Дорогой, если у тебя есть жена, то кто тогда я? Разве у нас в стране разрешено многоженство? – за иронией я пытаюсь скрыть боль и нелепость ситуации. Да, у нас было не все просто и гладко, но я всегда считала Игоря своей стеной, за которой я всегда могла спрятаться от всех неприятностей. Именно этим он меня и покорил в свое время. А еще он был прекрасным отцом. За одно это я его уважала. Для сына он мог горы свернуть.

– Ты откуда вообще это взяла? – спрашивает он небрежно, подходит к бару, что-то резким движением наливает себе в стакан и залпом выпивает.