Я всегда был суров, но неизменно справедлив, и, подводя итог слушанию дела, вникал во все его детали. Однако я особенно заботился о том, чтобы оградить присяжных от влияния прочувствованных и эмоциональных речей наших самых прославленных защитников. Для чего всегда возвращал их мыслью к вещам очевидным.