Глава 5

***

Я отпрянула, будто увидела призрак. Нет, даже хуже того, своего мучителя во плоти.

Сейчас он выглядел вполне интеллигентно, на губах играла виноватая улыбка, а взгляд стал мягким и понимающим. Как у любящего мужчины, восхищённого объектом страсти.

Таким я видела Максима в тот вечер в клубе, когда мы познакомились, таким он бывал со мной, когда говорил о любви.

И таким он не был вчера, когда насиловал меня, не обращая внимания на слёзы и мольбы.

Лариса незаметно вышла, оставив нас одних. Я продолжала стоять у дальней стены, спрятав руки за спину, в одной из них продолжала сжимать сумочку с телефоном внутри. Никто у меня его не отнимет! Вернее, отнимет, но без боя не сдамся!

– Добрый день, Белоснежка!  – улыбнулся Максим, не обращая внимание ни на мой внешний вид, ни на испуг, наверняка отражающийся на лице. – Прости, что утром не разбудил тебя сам. Дела потребовали моего присутствия, но до завтра я абсолютно свободен. Это тебе.

Девять белоснежных роз в шикарной хрустящей упаковке из того же шёлка, из которого было сшито моё свадебное платье, легли на разобранную кровать, на которой я проснулась одна. И которая не стала супружеским ложем.

– Ты уже обедала? Нет, ну и хорошо, сейчас поедим вместе, – продолжил он, ходя кругами, но, по счастью не приближаясь. Он словно не замечал ни моих сжатых губ, ни того, как я вжалась в стену, не в силах пошевелиться от страха.

– Я уезжаю, – наконец вымолвила я, и всё внутри сбилось в комок. Что скажет? Как себя поведёт?

Почему-то мне казалось, что сейчас Ветер способен на всё, даже ударить. Я ведь совсем его не знала и по дурости надеялась, что встретила принца. А он оказался злым волшебником!

Я бы многое отдала, чтобы не стоять сейчас и не смотреть на него вот так, из-за угла, как затравленное животное, знающее, что больше ему никто не поможет!

И всё-таки я надеялась на чудо. И оно произошло.

Максим остановился и посмотрел на меня изучающим взглядом, засунул руки в карманы. Я как заворожённая следила за его руками, с него станется достать нож или пистолет.

Ветер говорил, что не бандит, но слишком уж у него оказались разбойничьи повадки, чтобы сейчас я в это поверила.

– Куда же ты уезжаешь?

Зажигалка чиркнула в руках, я следила за ровным пламенем огня, поджигающего сигарету, за руками Ветра, такими мягкими и в то же время сильными.

Только бы не смотреть ему в лицо. Я боялась прочесть в нём свой приговор.

Нет, Максим не убьёт меня, но может повторить вчерашнее или решиться на большее. От этой мысли внизу живота возникла тяжесть, а потом разлитая тупая боль, отдающая в спину.

Нет, я буду умолять, взывать к нашей любви, я попытаюсь достучаться до его разума. Только поможет ли?

Хотя, что я реально могу? Кричать? Никто не услышит, а если и услышит, не захочет вмешиваться.

Я жена своего мужа, новобрачная, мало ли что за игры мы решили затеять в медовый месяц?! Вчера я была счастливой, с чего бы вдруг всё поменялось?

– Домой. Я еду домой. И развожусь.

Я хотела добавить что-то ещё, что не позволю так с собой поступать, что он скотина и бесчувственное животное, но поймав его взгляд, осеклась на полуслове.

Я в его власти, в полной. Не надо злить зверя в его берлоге.

– Вот как?

Он выдохнул дым и посмотрел на меня.

– Точно решила?

– Да.

Он подумал пару мгновений.

– Хорошо, если собралась, поехали. Я тебя забрал, я тебя и отвезу обратно. К родителям, я так полагаю?

Лицо Ветра исказила гримаса, но уже через секунду он овладел собой и был сама предупредительность.

– Я не хочу с тобой. Лучше на такси.

– Или со мной, или никак. Не бойся, я тебя сегодня не трону, обещаю. С твоей головы, Белоснежка, и волос не упадёт, – он говорил это таким тоном, что я поверила.

Я ему всегда верила, в этом моя слабость. Верила и хотела бы всё забыть, но не могла. Потому что это значит, что так будет повторяться каждый день и каждую ночь.

Нет, где-то в глубине души я оплакивала свою любовь, несбывшиеся ожидания, но должна была поступить именно так, как запланировала. Уйти навсегда.

– Ты, правда, меня отпустишь? – спросила я, не чувствуя под собою ног.

– А ты думала, буду умолять? Надеялась на это? Мы взрослые люди. Если ты так решила, то я уважаю твой выбор. Пойдём, – он затушил сигарету в пепельнице, стоявшей на подлокотнике дивана, и указал на дверь.

 Мне хотелось что-то объяснить, рассказать о том, что мне тоже жаль, что я сама не ожидала такого финала, но потом решила, что раз он не спрашивает, то не нуждается в моём покаянии. Так даже лучше.

Когда я проходила мимо, Ветер сделал шаг в мою сторону, я отшатнулась, и он посмотрел с такой обидой, что мне оставалось опустить голову и сдерживать слёзы.

Во дворе я ждала, пока он подгонит машину. Хотела сесть на заднее сиденье, но потом подумала, что так будет неправильно. Он не стал меня отговаривать, унижать, грозить, значит, и я не стану оскорблять его недоверием.

Я села рядом. И подумала, что совершаю ошибку. надо было сбежать по-тихому. Но было уже поздно.

Уже через полчаса я убедилась, что от Ветра нельзя так просто уйти. Не получится, и в этом есть моя вина.

***

Ехали мы молча. Я сидела, крепко сжав колени и положив на них сумку. Платье, которое я выбрала в шкафу, доходило максимум до середины бедра, а когда я садилась, оно предательски ползло вверх, обнажив острые коленки.

Я всё ждала, что сейчас Максим остановится где-то в глуши и станет приставать. Наверное, мне было обидно, что всё закончилось вот так, хладнокровно и просто с его стороны. Ну дура и есть! Другая бы радовалась, что так легко отделалась!

Но оказалось, что у Ветра на меня ещё есть планы.

Мы остановились за два квартала до дома моих родителей. Припарковались на обочине, и я, кусая губы, приготовилась поблагодарить его за всё хорошее, что было в моей жизни.

За те чувства, которые он разбудил во мне. За подаренную сказку, за мою любовь.

Но Ветер нажал на кнопку, блокирующую двери, и повернулся ко мне с ледяной усмешкой, от которой мороз пошёл по коже.

– А теперь слушай и не перебивай. Хочешь развода, не проблема. Только ты выплатишь мне неустойку. Молчи, я сказал! Это справедливо: я потратился на свадьбу, но дело не в деньгах. У моей семьи они есть. Своим решением ты опозорила нас перед родственниками и деловыми партнёрами. Кто захочет иметь дело с мужиком, неспособным справиться с собственной женой? Но ради тебя я и на это пойду, если через месяц твоя семья выплатит мне, скажем, двадцать миллионов рублей. Ладно, сделаю тебе скидку, восемнадцать.

– Но почему ты так? У нас нет таких денег, ты знаешь.

– А что ты думала?! Так и поступают с теми, кто кидает честных людей. Да ещё и не так поступают! Тебе пора повзрослеть, Белоснежка. Если, конечно, ты не разыгрываешь сейчас передо мной святую невинность!

Я сидела ни жива ни мертва. В голове был сумбур, я почти ничего не понимала. Только эти «восемнадцать миллионов». Может, он меня проверяет, пугает?

Я посмотрела на Ветра. Он был спокоен, хмур и сосредоточен. И не сводил с меня глаз тёмных, как омут глаз.

– Если этих денег ты не вернёшь, то я сам заплачу их надёжным людям, чтобы они подкараулили тебя и привезли ко мне. А там с удовольствием посмотрю, как они пустят тебя по кругу. И не будут так аккуратны, как я.

Он погладил меня по щеке, почти нежно, смахнув слезинку, а потом убрал руку, но я видела что ему стоит его ледяное спокойствие. Он меня не простит. Хуже того, накажет, как сказал.

– Я своё слово сдержу, не сомневайся.

Жёсткий, холодный тон хлестал меня не хуже плети.

– Но я готов, ради своей любви к тебе, простить эту выходку. Но только один раз, Белоснежка. Я дам тебе три дня, если к пятому числу этого месяца к полудню тебя не будет на этом самом месте, значит, ты решила разводиться. Тогда и я решил.

– Ты же говорил, что любишь меня? – всхлипывала я, понимая, что ловушка захлопнулась. Никто больше не спасёт зверька, попавшего в шёлковый силок. – И позволишь кому-то дотронуться до меня?

Я решила взывать к жалости, хотя есть ли она в этом жестоком и властном мужчине, который теперь по праву и закону считался моим мужем!

– Если ты сбежишь, значит, мошенница. Может, ты и не так невинна, как изображаешь? Находишь богатых мужчин, провоцируешь их, а потом обдираешь до липки.

– Мне от тебя ничего не надо, – лепетала я.

– А мне от тебя надо всё! Ты сама мне нужна, Белоснежка! И я позволю им это с тобой сделать. И буду смотреть, чтобы запомнить и никогда больше не попадаться на удочку такой расчётливой суки, как ты! Пошла вон!

Он нажал кнопку, и двери открылись. Я вышла, всё ещё всхлипывая и дрожа сильнее,  чем накануне вечером. Бешено колотился пульс, я стояла, прижимая сумочку к груди, и продолжала всхлипывать. Я вся сжалась настолько, что плечи сковало, а в груди разлилась боль.

Ветер больше не смотрел в мою сторону, он закрыл двери, машина резко развернулась и выехала из арки. Время, отпущенное на раздумье, начало свой стремительный бег.

***Ветер

Три долбанных дня тянулись очень медленно. Я не мог работать, толком не спал и не ел. И всё же заставил себя с головой нырнуть в дела, несмотря на поселившийся в голове хаос.

Я не позволял себе думать о ней, а когда забывался, то ощущал горечь, до тошноты подкатывающую к горлу.

– Ты сдержишь своё обещание? – спросил отец на исходе третьего дня. – Покажешь ей слабину, и баба вмиг это почует. Они как стервятники, чуют мертвечину и ждут, пока смогут полакомиться твоим трупом.

Я кивал и уходил от разговоров. Мне не хотелось думать о Белоснежке, о моей черноволосой принцессе. Такой недоступной и одновременно сладкой. Хотелось облизать её всю,  укусить плечо, а потом покрыть это место поцелуями.

Я накажу её. Я заставлю пожалеть о том решении, которое она приняла после свадьбы.

Она будет умолять меня трахнуть её и порвать целку, а я не буду торопиться. Всегда есть способ получить удовольствие от женщины, не лишая главного.

Спал я мало и со снотворным. А когда удавалось забыться, сжимал подушку, представляя, что это Она.

Утром решающего дня я съездил к Вере. Давняя верная и похотливая сучка обрадовалась моему визиту и безропотно, не говоря ни слова, опустилась на колени, обнажив свой белоснежный упругий зад.

Я ворвался в неё почти на сухую, но Вера улыбалась и подмахивала, бесстыдно постанывая и посасывая свой средний палец. А я не хотел смотреть на неё, но представлял на месте этой первосортной шлюшки свою девочку.

Она бы плакала, ну и пусть. Я умею заставить женщину почувствовать себя вожделенной и текущей сукой.

Толчок, ещё один. И всё. Механические действия, разрядка, а в душе горит огонь, погасить которой может только она. Моя Белоснежка.

Я прибыл на место встречи за час до назначенного времени. Заглушил мотор, откинулся на спинку кресла и стал ждать.

Она придёт. Я  была в этом уверен. А если нет, ворвусь к ней и вытяну на улицу за волосы. А потом. Придумаю наказание.

Впрочем, я уже его придумал.

Глава 6

***

Все три дня я тихо просидела в своей комнате, раздумывая о том, как было хорошо, если бы я вдруг не проснулась утром.

И родители, что с гордостью рассказывали родственникам о моём удачном браке, и я сама не столкнуться с ужасающей реальностью.

Максим, тот, кто был так предупредителен и нежен, и Ветер, тот, что грозил отдать меня на растерзание банде подонков, да ещё и смотреть, как они будут меня насиловать, – две стороны одной личности. И всё же, когда нас разделяло расстояние, я не верила Ветру.

Он не сделает то, что обещал. Как и я. По утрам меня стали преследовать головные боли.

– Это всё от стресса, – говорила мама и подносила мне стакан воды, в котором растворяла обезболивающий порошок. – Где это видано, чтобы жена в медовый месяц жила у родителей? Может, ты что-нибудь не так сделала?

Она спрашивала очень осторожно, поправив роговую оправу недешёвых очков.

– Нет, мама. Максим просто много работает. У них сейчас какой-то важный проект, и это я решила переехать на время к вам.

– Не надо было, Злата. Мужчин нельзя надолго оставлять одних. Особенно таких, как твой муж. Ему каждая силиконовая шалупень будет рада.

Неожиданно на лице мамы появилась презрительная гримаса, я раньше не видела её такой возбуждённой. Мама принялась ходить по кухне, на которой мы с ней сидели и завтракали.

– Ты теперь не девушка, а жена, вот я тебе, пока отец на работе, и скажу. Да, приличной даме не нравится всё то, что нравится её мужу. Я же вижу твой взгляд, вы повздорили, да? И если всё случилось после брачной ночи, надо думать, что Максим был груб.

Я опустила глаза в чашку с зелёным чаем.

– Он тебя выгнал, потому что ты начала ему высказывать свою обиду?

Я продолжала молчать, иначе сейчас выпалю всё как есть. Лучше от этого никому не будет. Я уже поняла, что вернусь к Ветру.

– Ну я так и думала! Не надо было уезжать, Злата, – в голосе мамы появилась какая-то усталая обречённость.

– А что, надо было всё терпеть?!

– Да. Да, и не смотри на меня так! Это твой отец для тебя делает то, что, к примеру, никогда бы не сделал для меня. Думаешь, я всё не сносила? Только одно нельзя терпеть, когда на тебя руку поднимают! Максим тебя бил?

– Нет.

– Ну вот видишь! А эти их игрища я и сама терпеть не могу, но надо играть, как в театре.

– Всю жизнь?

– Ох, моя девочка! – мама подошла и обняла меня за плечи.– Это хорошо, кабы всю жизнь. Только мужики иногда себе помоложе находят, а уж те стараются, будь уверена.

Этот разговор ещё больше уверил меня в том, что придётся вернуться. Проверять, блефовал ли муж, когда угрожал мне, я не собиралась. Он мог поступить так, потом, наверное, пожалел бы, но мне от этого легче не станет.

И ещё я опасалась за родителей. Ветер запросто мог начать угрожать им, чтобы те вразумили нерадивую дочь. А теперь, после разговора с мамой, на душе и вовсе стало тоскливо. Получается, я какая-то не такая, что не испытываю удовольствие от того, от чего прочие тащатся.

В Интернете и среди моих подруг только и разговоров, как классно брать в рот, подставлять заднюю часть и раздвигать ноги. Наверное, я какая-то странная. Бракованная.

Мне приятны ласки Ветра, но когда доходит до главного, хочется сбежать и забиться в угол, чтобы не трогали.

– Ты похудела за те дни, что у нас живёшь, – добродушно смеялся отец.  – Вот увидит тебя муж и претензии нам выкатит. Жену его не кормим.

– Это от тоски, – поддакивала мама, подмигивая мне и ставя на стол большую тарелку спагетти с соусом болоньезе. – Ничего, скоро голубки соединятся.

Я больше не сомневалась в том, что должна вернуться. Странно, но при мысли об этом я испытывала не только страх, сковывающий  руки и ноги, но и нетерпение. Как он там? Думает обо мне или забылся в объятиях других, покладистых дам?

В конце концов я убедила себя в том, что мы оба были неправы. Он – слишком резко и грубо совратил меня, я – слишком чувствительно отреагировала. Наверное, надо было не лить слёзы, а ласками убедить его подождать.