Господи мой Боже…

 

Господи мой Боже,
я не могу больше.

Можно мне проще ношу?
Можно мне толще кожу?
Мира внутри можно?

Я не могу вправо,
я не могу влево.
Мне надо держать небо,
чтоб на голову не упало,
мне надо сажать поле,
носить решетом воду,
мне надо ломать скалы,
и что-нибудь сделать с болью,
и надо смеяться чаще,
но я не могу больше,
совсем не могу, правда.

Я все-таки постараюсь,
куда же еще деваться.
Но Ты запиши там в книгу,
чтоб небо само держалось.
Дай мне, Господи, отпуск.
 

Ангел

 
Ангел, имя Твое святи
во всем, во мне.
Не избави, но посети
Собой на Земле.
Пусть цветет Твое имя поверх,
и внутри, и вне,
растворяя жемчужные раковины в глубине.

Да не будет Ему урона
ни в свет, ни в тьму.
Кто не вынес, тот упокоен,
а я живу.

И да будет Оно любовию
ко всему…
Я иду до Тебя, и дарованное
храню.

 

Божьи

Взять одну из Божьих,

из никомуненужных,

голод и холод знающих,

за себя отвечающих.

Ничьих, случайнорожденных,

теплого места не стоящих,

на порог не входящих

без приглашения,

надолго не остающихся

без приглашения.

Чем-то там занимающихся,

чужих.

Взять одну из Божьих,

как излюбленную, как свою.

Впустить под подол. Накормить молоком.

Положить на лучшее место.

Сказать: мое, оно теперь и твое,

и ты – моя. Моего рода.

Крови моей, души моей семечко, я за тебя отвечаю,

насколько ты мне позволишь.

Это тепло – тебе.

Взять одну из Божьих,

и плотно закрыть дверь наружу,

за которой вьюга и холод.

Позволить ей не уходить.

…Но сколько таких остаётся снаружи?

Ты даёшь приют только своим,

от тебя рождённым, не божьим,

обласканным, благополучным

с рождения.

Тут как будто печать, что ты можешь;

а им.. им должны, наверное, были помочь

их родители – твари.

Их родители – глыбы.

Родители – скалы.

Родители – звезды.

У кого родители – звезды,

тем, наверно, помогут больше.

Возьмут к себе на звезду.

А если ты хочешь помочь

одной какой-нибудь Божьей,

то должна широко-широко

открыть дверь на улицу, в горе и холод,

и брать всех, кто придет,

потому что их много,

потому что твоя от них не отличается…

потому что твои, от тебя рожденные,

не отличаются

и не заслуживают

более теплого места

чем все, в ком течет живая кровь.

И тогда будет рай.

Время

 
Мне надо времени
Я буду есть время как пирог
Замедленный такой пирог
Я такая голодная
Благодарить время, что оно есть.

А что ты будешь делать, со своим таким большим свободным временем?

Сначала я буду радоваться.
Как ребенок.
Мы будем праздновать с Богом, встретившись в этой точке.
Видишь ли Его? Он всегда обитает там.
Он-то вечный ребенок, просто большой.

А какая разница, чем занимаются вместе Бог-ребенок,
И человек-ребенок.
Может, листик рассматривают
Или бабочку пересоздают.
Или веселятся.
Рассказывают друг другу, что тут было, пока их не было.

Хотя Он-то был здесь всегда.
А человек – не совсем.

Что я буду делать со временем?
Пить его, как воду.
Насыщаться, зеркалить внутрь себя сферы, отражать пузыри,
Лопаться со смеху,
Замирать…
А потом наши творческие миры перепутаются, переплетутся,
И я случайно сделаю то, чего хочет Бог,
Не задумываясь о том, делает ли Он в ту же секунду ради меня то же, чего хотело Я,
тогда, когда оно было во мне, а сейчас почти безразлично, эй, куда оно улетело?…

А, вон оно. Плавает среди моросящих пузырьков Времени. Оно, прикинь, что-то там само делает для себя! Во даёт!

А Бог в это время что делает?
Он создаёт пути.
И игрушки.
А я что делаю?
Ой, я балдею. Мне хорошо. Я пришла. Я немножко возьму себе Бога, как сладкой ваты, отщипну от Него, и буду есть, есть, и Он через меня вырастет, польётся, и вот кто-то уже снаружи ест от меня, как сладкую вату, и мы заполним сладкой ватой весь мир, пока нам не надоест это занятие. А потом мы другое найдем.

А что в это время делаешь ты?
 

Меж душой твоею…

 
Меж душой твоею, излучающей свет,
и душой моею, излучающей свет,
преград нет,
разделения нет.

Только Свет,
льющийся в душу мою из души твоей,
и сверху с небес,
Только Свет,
льющийся в душу твою, и души ответ.
Полон мир чудес!

И живое святое Единство наше,
как светлый путь, данный отныне сейчас,
написано все на ладонях, что будет:
дорога-праздник, и стерта печаль.

Любовь в человечьем сердце – основа,
и опора Любви – душа всего.
Начинается вечное творение снова,
и снова в радости существует оно.

…Да, любая дорога – праздник,
оттого уже, что причастен ей стал.
Ты есть бог, от которого счастье,
нет концов, ибо нет начал.

 

Небо

 
Нисходило Небо к белой дороге,
Нисходило Небо синим ковшом.
"Вот тебе парус вместо итогов", –
Говорило Небо, входя в твой дом.

Возвратилась синь красотою наземь,
Едва в дом Неба ты тихо вошел.
И лотос Луны зацвел на праздник:
Нисходило Небо синим ковшом.

Не бери с собою вещества из пороха,
Вещества из праха и всякий страх,
Ведь вернется Небо – попросит отдыха
В колыбели Неба на твоих руках

Было все по-новому, как раньше не было,
Едва в дом Неба ты вошел, любя.
Не ходил молиться золоченым, серебряным,
А в доме Неба жил, не выходя из себя.

Не бери с собою очевидность серую,
Червей сомнения и прочий хлам.
Заходило Небо в двери и щели и
Дарило целость, деля Себя пополам.


А пока гонялся за корочкой хлеба,
И за веточкой мирта, и убегал от дождя,
Бездомное Небо бродило по крышам
И ждало, когда пустят Его в себя.

Нисходило Небо к белой дороге,
Нисходило Небо синим ковшом,
И дарило парус вместо итогов,
И всю радость целости в Нем.
 

Пустой ковшик

 
Происходят странные вещи
Даже с теми, кого не знаешь.
Отворачиваешься – умирают.
А другие – живут.
Отворачиваешься – убегают.
Оставляют кому-то свитер
С широким вязаным горлом,
Цветок на подоконнике,
И место, где тебя ждали.

Оставляют место, где грелись.
Потребность согреть.
Дрова в камине.
Жёлтую ниточку, дрожащую в сердцевине.
А другие говорят «нам бы еще вот это,
мы б счастливы стали»…
А потом узнаёшь – их грела кошка.
Для твоей любви вечно пустой ковшик.
Для твоего лица грудь в свитере теплом,
Но ты же не знала.

Ты тоже знаешь, что счастье – это
Не человек, не место, не время и воля,
Не с героем вместе под одеялом.
А проснуться без боли.
Чтоб не надо было глотать таблетки,
Которые все-таки бесполезны.
Заглушая спазмы веселой песней,
Разжимая зубы.

И возможно было бы видеть Бога
В небе, в воздухе, на любом пороге,
В ближнем, в дальнем, с собою рядом,
Большего не надо.
Не бывает большего, вот в чем дело…
Без боли проснуться, здесь или где-то
В параллельном мире, но чтоб вместе были,
чтоб живы были,
и чтобы любили.
 

От нехватки музыки

 
– От чего ты болеешь?

– От нехватки музыки.
Чтобы несло и смывало, чтобы знало смысл, знало цель, достигало Космоса…

– Не придумывай. Никто не болеет от нехватки музыки.
Все болеют от быта, труда, переутомления, от избытка обид и тревог, от ночного холода, от плохого питания…
От чего ты болеешь?

– От нехватки радости.
Такой, чтоб по лужам скакать, как в детстве, обниматься с деревьями и с собаками, целовать всех прохожих, играть и нежиться…

– Не балуй. Никто не болеет от нехватки радости.
Болеют все от нехватки времени, денег, отдыха, от случайных условий, от кармы, от старости…
Отчего ты болеешь?
 

 
– От нехватки Господа.
От того, чтобы быть с Ним во мне, чтобы слушать Его, говорить Ему, чтобы быть у Него – частицей за пазухой…

– Нет, никто не болеет от нехватки Господа.
Болеют все от греха, от лукавого…

Может быть, тебе плохо, что много повсюду гадкого?

– Нет, мне плохо, что я перестал надеяться,
И искать за любым поворотом алмазные россыпи
Красоты…
И искать в человеке прекрасное.

– Может быть, тебе плохо, что бессилен ты и бесправен ты,
или кто-то другой отнял у тебя весомое?
Или ты потерял любимое?

– Нет, мне плохо, что я перестал делать вокруг хорошее,
И забыл, как с собой разговаривать.

– Но разве оно исцеляет – молчание и созвучие?
Ужель исцеляет музыка, листва, доброта и пение?
Ужель остановится ход времени, вещей, обстоятельств? И денег дадут? Ха-ха-ха…

– Но выправится искаженное, насколько оно в состоянии.
И сколько бы ни было времени, оно пропадет не в бесследное, оно остановится в вечное, оно напитает всё внутренне…
 

(Трансовое родилось. Это не от ума, а от ума вот: стрессы приходят уже на пустое место отсутствия некоего внутреннего созидательного вектора, который, как двигатель самолёта, заводится, и ты летишь, а ржавчина, недомогания, сожаления и переживания остаются внизу на всё время жизни-полёта).

Конец ознакомительного фрагмента.