III.

На часах половина второго ночи, под боком у меня сладко сопел Васат, периодически подёргивая лапками, охотясь во сне на кого-то… А я всё никак не могла уснуть. И дело тут было даже не в том, что я терроризировала глаза и сквозь недавно спустившийся на город мрак, разглядывая свою комнату, которая теперь стала моим единственным ненадёжным убежищем.

Я думала об ужине с Ларсенами, который предложила мама. Даже не столько об ужине, а о том, что будет, если я пойду. Вряд ли Марк согласиться прийти, ведь он просто выслушать-то меня не захотел, но, а если вдруг да… Я увижу его снова, уже не в той школьной атмосфере, в которой когда-то влюбилась в него. Я буду сидеть с ним за одним столом и, возможно, даже поговорю с ним. С человеком, из-за которого я себя ненавижу. Я ненавижу себя из-за него, потому что продолжаю его любить после всей той грязи, что он на меня вылил.

Где же у меня хоть капля гордости? Где вся та уверенность, с которой я убеждала маму, что не должна идти? Почему сейчас не могу убедить сама себя в этом? Что с людьми случается по ночам? Почему мы становимся такими слабыми с приходом темноты?

Заметив свои слёзы, я перевернулась на другой бок и закусила край подушки. Мне было так больно, и я наконец-таки поняла, что подразумевается под «внутренней пустотой». К моему огромному сожалению, это ничуть не моральное состояние. Это вполне себе ощутимая физическая боль, будто тебя препарировали, как лягушонка, и вытащили все, что было внутри: сердце, легкие, желудок… Даже про печень не забыли. А потом зашили тебя обратно какой-то ржавой иглой. И всё это без анестезии.

У меня появилось безумное желание проверить все социальные сети Марка. Может, после объявления об ужине с родителями он хоть где-то меня разблокировал? Я очень хотела написать ему хотя бы пару слов. Или даже просто какой-нибудь смайлик типа луны, или листиков на ветру, чтобы между нами была хоть какая-то связь…

Васат проснулся и снова подполз мне под руку с тяжёлым, сонным вздохом. И это дало мне понять, что лучше не стоит даже пытаться себя обмануть. Он не разблокировал меня. А если и разблокировал, писать мне ему точно нельзя. Ведь с рассветом я снова обрету ту силу, что потеряла сейчас и буду жалеть о сделанном.

Я притянула Васата к себе поближе и положила ладонь на его теплое, мохнатое пузо. Глубокий выдох, и я закрыла глаза, дав себе обещание, что не открою их до самого утра.

Какое счастье просыпаться не от трезвонящего будильника, а от того, что тебе уже просто не хочется спать. Организм полностью восстановил силы и готов к любым задачам. Так и должно быть всегда. Какая разница, что на часах без десяти минут полдень!? Ближайшее время мне больше некуда торопиться…

Первым делом я потянулась за телефоном. Но нет, это было отнюдь не продолжение ночного порыва. Как я и ожидала, с утра меня меньше всего интересовал Марк. Точнее не так. Я думала о нем, но совсем не в том ключе, что пару – тройку часов назад. Просто доступ в интернет к новостям, музыке и соц.сетям это то, что сейчас мне было больше всего необходимо, а вставать к ноутбуку из тёплой постели, особенно учитывая то, что за окном клубился ужасный густой туман, не было совершенно никакого желания.

Примерно после четвертого трека Desiigner-а, и к концу обновлений в новостной ленте, дверь моей комнаты приоткрылась и со всей скорости на кровать взлетел Васат, с мокрыми и холодными лапами. Он прыгал по мне и облизывал так, что телефон с наушниками упал на пол. Ну кто ещё будет так радоваться, что ты просто проснулась, если не это мохнатое чудо? Я прижала его к себе, чтобы он не втоптал меня в кровать окончательно.

У входа раздался монотонный стук. В двери стояла мама и все беззаботное настроение куда-то в момент улетучилось.

– Я выгуляла Васата. Не хотела тебя будить… – сообщила мама со спокойным видом. Может, меня и не ждет ещё одна порция скандала?

– Спасибо. – поблагодарила я, почёсывая Васата за ухом. Я не знала, что сказать и чувствовала себя очень неловко от того, что мама продолжала стоять в дверях.

– Ну… – протянула она и с насмешливой улыбкой шагнула в мою сторону. – Грома и молний больше не предвидеться? Ты успокоилась?

Она сказала это так, как будто у меня есть варианты ответов. Смешно! Она снова хочет поговорить об этом чертовом ужине и Марке. Но сегодня мама по крайней мере настроена на диалог, а не на бессмысленный ор, как вчера…

– Да. Все в норме. – кивнула я, ожидая её действий.

– Что ж, тогда можно я тебе кое-что расскажу?

Я снова кивнула, и мама присела на край кровати. Васат прижался ко мне сильнее, закрыв от матери. Мой маленький защитник чует, что сейчас начнется промывка мозгов.

– Я очень хочу, чтобы у тебя все было хорошо. – начала она со стандартной фразы, которой всегда прикрывала желание мной манипулировать. – А чтобы у тебя все было хорошо, тебе нужно наладить отношения с Марком…

– О, Боги, мам!

– Подожди возмущаться. – потребовала она. – Мы обе знаем, как тебе дорог Марк.

Это всегда выбивало меня из колеи. И сейчас не исключение. Когда я скрывала свои чувства, а кто-то прямо в глаза говорил мне, что у меня они есть, мне тут же хотелось заплакать и глаза начинало щипать. Да, мы обе это знаем. И Марк это знает, но если он не хочет меня видеть, что я могу сделать.

– Это ничего не меняет. – прохрипела я севшим голосом, не давая слезам воли. Они уже стаяли в моих глазах, как линзы и видела всё вокруг я очень мутно.

– Послушай, Кира. – мама взяла меня за руку. – Вчера ты меня обвинила в том, что я тебя не слышу. Но это не так. Я поняла, что сделал Марк и что ты обижена. Я тоже очень зла на него… Но для твоего же блага тебе стоит его простить. Для твоего счастья…

– Это не прощают. – отрезала я.

– Но кофе же ты простила.

– Чего?

Я не могла понять, что за бред несет мама и при чем тут вообще кофе! Как можно простить мужчину, если его можно так назвать, который поднял на тебя руку!? Никак! И все бы выглядело менее смешно, но мама сама меня этому научила: «Мужчин много – я у себя одна».

– Помнишь, как мы с тобой и Грэгом ездили к морю, когда тебе было одиннадцать? По горам? – вспоминала мама. – Мы тогда купили холодный кофе в банках на заправке.

– Ох, да. Трудно забыть. – подтвердила я, всё ещё не понимая при чём тут эта история.

– Тебя укачало на горной дороге, а по всей машине был запах кофе… – мама усмехнулась.

– Я его потом три года не пила. Даже смотреть в его сторону не могла. – я тоже улыбнулась воспоминаниям. – Как только чувствовала, что кто-то в доме заваривает кофе, сразу бежать.

– Но сейчас ты с удовольствием пьёшь и капучино, и латте, и просто кофе с мороженным, не так ли? – вот теперь до меня дошло, к чему клонит мама. – Так же и Марк. Он, как кофе, сделал тебе неприятно. Но пройдёт время и ты снова заскучаешь по его вкусу. Проблема лишь в том, что Марк человек, его в удобный момент в магазине не купишь и ждать на полке он тебя не будет. Тебе нужно время, чтобы к тебе пришло прощение. Но лучше переступить через себя и подождать это прощение, рядом с временно неприятным человеком, чем потом, когда оно уже придет, бегать и искать Марка в каждом прохожем, понимаешь? – мама, подняв мой телефон с пола, положила его на подушку. – Поэтому я сейчас так настаиваю, чтобы вы помирились… Чтобы потом тебе не стало больней. А не потому, что я люблю его больше, чем тебя. – она сделала паузу и улыбнувшись, сменила тему. – Принесу тебе завтрак сюда. А то дома такая влажность и холодина, что из постели лучше не вылезать!

Мама чмокнула меня в лоб и упорхала на кухню. А я сидела и думала, вроде бы она сказала все правильно, в её словах есть смысл и логика. Но буквально каждая её фраза говорила: «Ладно, я сделаю вид, что привела весомые аргументы, но ты все равно будешь делать, как я сказала».

Ложь в каждом слове или это только показалось, и она действительно просто беспокоиться о моем будущем? Эх, умел бы Васат говорить, спросила бы у него. Собаки лучше чувствуют фальшь, может он бы помог мне разобраться…

Практически весь день я провалялась в постели, отдыхая от школы, и на автомате листая Инстаграм, думая о своем. Впервые за последние дни меня никто не терроризировал (не считая намеков мамы, которые я пропускала мимо ушей) и даже столь ненавистное сочетание «разбивать чужие сердца», которые встречались в подписях некоторых постов не вызывали у меня мурашек.

За обедом все было гладко. Настолько, что это даже сперва показалось подозрительным, но потом я сложила два и два. Бабушка наверняка запретила маме промывать мне мозги и мамочка явно не хотела палиться. Да ей это сейчас было и не нужно. Она «посадила зерно сомнений» в моей голове и выжидала, пока из этого что-нибудь вырастет.

Сказать, что её надежды были не оправданы – значит обмануть себя. Весь день я думала лишь об этом и, похоже, загоняла себя в ещё большую депрессия. Марк, Марк, Марк… Любое воспоминание, связанное с ним (до недавнего времени) было наполнено счастьем, а сейчас вызывает истерику.

Почему он так поступил со мной? Неужели за все то время, что мы были вместе, я не заслужила у него и капли доверия? Я ни разу не предавала его. Сколько раз, пока его «банда» крысилась от полиции, я вытаскивала его из участков, чтобы об этом не узнали его родители? Сколько раз, когда он пьяный вел машину, я пересаживалась за руль, когда тормозили ПС-ники, чтобы у него не забрали права, а я сама попадала на кругленькие штрафы? Сколько раз я даже ныкала у себя его дурь при шмонах? Я не ставлю это в упрёк, но неужели после всего этого, только из-за того, что я стояла с левым парнем в мужском туалете держась за руки, нельзя меня просто выслушать!?

В голове вертелась одна единственная фраза: я устала. Я устала любить его, я устала от своих мыслей, я устала от Марка в каждой моей слезе и новом всхлипе. Просто по-человечески устала, но не могу прекратить. Как будто подсела на наркотик моральной боли. Тихий голос разума шептал мне, что ни к чему доброму это дело не приведёт. Надо было что-то решать, пока приступ смелости не прошел.

Я кинулась к шкафу и сорвала с вешалки первое, что попалось под руку. Хватит лить слезы в четырех стенах – это не решит мои проблемы! Марк не хочет говорить со мной? А я что, буду у него спрашивать!? Не хочет говорить, не надо. Но выслушать он меня должен.

Меньше пяти минут на сборы. Мне не нужно смотреть его сторис, звонить или писать, чтобы узнать, где он сейчас. Каждую ночь «Hill of smoke» был нашим домом и сегодня точно не исключение.

На каблуках я сбежала по лестнице в коридор, попутно заказывая такси, через мобильный сервис.

– Юная леди! – позвал мамин голос из гостиной, когда я уже потянулась к дверной ручке.

Уф! Как всегда! Не знаю, клубная ли одежда на меня так влияет или просто подростковый возраст, но каждый раз, когда я уже приняла решение и кто-то одергивает меня на полпути, мне хочется разорвать его на куски. Я подошла к дверному проёму, повторяя себе только одно «Не груби, не груби!».

Мама с Грэгом сидели на диване. Грэг был погружён в просмотр научного сериала, а мама вязала на мелких спицах новый кардиган. Мне пришлось подождать, пока мама закончит ряд и поднимет на меня взгляд.

– Заказать такси? – спросила она беззаботно.

Ага, так я и думала! Серебристый короткий комбинезон, джинсовка, высоченная шпилька, густая черная подводка для глаз и небрежный, высокий начёсанный хвост. Трудно не догадаться, куда я собралась! У меня появилось такое ощущение, что даже если бы я в три часа ночи ворвалась к ним в спальню в одном плаще, поверх нижнего белья, с упаковкой презервативов в руках и сказала, что мне нужно к Марку, она и тогда бы спросила то же самое.

– Я уже. – ответила я отрывисто. – A plus tard, maman.

Мысли мои были заняты совсем другими вопросами. Я даже не помнила, как добралась до Hill-a, как расплачивалась по карте с таксистом. Этот момент просто выпал из моей жизни и очнулась я уже напротив парадного входа.

Всю меня трясло. На что я добровольно соглашаюсь!? Даже в школе меня терроризировали, а что будет здесь, если меня заметят, страшно и представить… Но Марк мне сейчас нужнее и важнее, чем я сама.

Во дворе была только пара человек, и то все они были заняты переговорами в ВатсАп-е. Я подняла голову и расправила плечи, изображая смелость и направилась к прозрачным дверям, через которые уже были видны несколько столиков.

– Стой.