По краям площади возвышались важнейшие здания британского правительства: центральное почтовое отделение, телефонная станция и, конечно же, каменная громада «Дома писателей». Отсюда, из «Писателей», осуществлялось руководство жизнью более чем ста миллионов индийцев, – неудивительно, что это было самое или почти самое основательное здание во всей империи. Но слово «основательное», пожалуй, плохо подходило для его описания. Тут скорее годилось слово «колоссальное». Ведь это и был колосс, созданный, чтобы внушать ужас всем, кто его видит, – и в первую очередь местному населению. Выглядело оно действительно устрашающе. Четыре этажа в высоту и около двухсот ярдов в длину, с массивными плинтами и огромными колоннами, увенчанными статуями богов. Богов, разумеется, не индийских, а греческих или, может быть, римских. Никогда их не различал.
Такова была Калькутта: мы всё здесь строили в классическом стиле. И всё было монументальнее, чем необходимо. Наши административные здания, особняки, наши памятники словно кричали: «Посмотри, что мы создали! Воистину, мы – преемники Рима!»
Это была архитектура господства, и мне она казалась несколько абсурдной. Палладианские здания с их фронтонами и колоннами, статуи давно почивших англичан, облаченных в тоги, и надписи на латыни на всем без исключения, от дворцов до общественных туалетов, – попади сюда чужестранец, он мог бы решить, что Калькутту колонизировали не англичане, а итальянцы, и в этом не было бы его вины.
На площади кипела жизнь. Трамваи и автомобили извергали бесконечный поток чиновников, как белых, так и местных.