Мы располагаем лишь незначительными и неполными биографическими данными о нашем авторе. Полное его имя – саййид Абдурахман, сын Джамалуддина ал-Хусайни ал-Кибуди ал-Газигумуки ад-Дагестани. Почетный термин «саййид» и нисба «ал-Хусайни» объясняются принадлежностью к потомкам пророка Мухаммеда и особенно к той их ветви, которая восходит к Хусайну, внуку пророка. Нисба «ал-Кибуди» связана с отдельным кварталом Газикумуха (Къи-буди, ранее – отдельным населенным пунктом). Время его рождения, думается, устанавливается точно. Его отец, Джамалуддин из Газикумуха, на листке одной из арабских рукописей из своей личной библиотеки сделал следующую запись: «Дата рождения Абдурахмана, сына Джамалуддина – ночь на воскресенье, двадцать второго числа благословенного месяца Аллаха шавваль 1252 года». Это, думаю, самая достоверная запись о времени рождения Абдурахмана – 1 февраля 1837 г.

Джамалуддин из Газикумуха был известным дагестанским ученым и преподавателем, духовным наставником Шамиля, одним из авторитетнейших знатоков арабской литераторы, занимавшим выдающееся место в духовной жизни Дагестана. Он был одним из ярых сторонников тариката накшубандийского ордена, автором знаменитого суфийского трактата «ал-Адаб ал-мардийа».

В «Предисловии к рукописному сочинению Джемалуддина о тарикате» Абдурахман дает ряд интересных сведений о своем отце и о его деятельности на духовном поприще. «Родитель мой, сеид Джемалуддин-Хуссейни, был родом из Казикумуха. В своей молодости он служил при бывшем казикумухском хане Аслан-хане в качестве письмоводителя. Хан любил его, и за усердную службу его и преданность пожаловал ему три деревни в Кюринском ханстве, под общим именем Астал, и жители этих деревень платили дань моему отцу». Но Джамалуддин вскоре «очнулся от светского забытья», – обратился к Богу с полным раскаяньем в своих грехах, в которых он провел прошлую свою жизнь, будучи в услужении у Аслан-хана. Ибо кто проводит время в сообществе тиранов, у того большая часть жизни проходит в согрешениях». Поэтому он посетил Мухаммеада ал-Яраги, от которого принял тарикат и «позволение направлять по этому пути желающих вступить на истинный путь». С этой миссией он вернулся в Газикумух, где «проводил время в уединении, занимаясь молитвами и направлением посетителей его на путь истины». Аслан-хан отрицательно относился к распространению тариката и мюридизма, потому Джамалуддин вынужден был удалиться в селение Цудахар, откуда вернулся в Кумух только после смерти правителя (1836 г.).

По своим политическим взглядам шейх резко расходился с имамом Газимухаммадом, потому что «не соглашался с последним в его действиях против русских и в возмущении дагестанского населения» , тем не менее, он пользовался громадной популярностью, принимал активное участие в идеологической и политической жизни Дагестана.

Джамалуддин находился в близких родственных отношениях с Шамилем. Его дочь Захидат была женой Шамиля («первая дама Дагестана и Чечни»), а его сыновья Абдурахман и Абдурахим были женаты на дочерях имама. После пленения Шамиля Джамалуддин жил некоторое время в Телетле, затем в Казанище. В 1862 г. он переселился в Турцию, где и скончался в 1866 г. в Стамбуле.

О детских годах и учебе Абдурахмана мы не имеем, к сожалению, подробных сведений, но можно предположить, что он получил от отца основательное обще-мусульманское образование, прошел обычный традиционный курс дагестанского мутааллима. В 23-летнем возрасте он оказался вместе со своей женой Нафисат и братом Абдурахимом в составе лиц, сопровождавших Шамиля в Калугу, где провел более 6 лет.

Калужский период жизни Абдурахмана получил в литературе и материалах (особенно в письмах) некоторое освещение. Сохранилась часть переписки его и его брата Абдурахима с их отцом, знаменитым шейхом Джамалуддином. «Что касается до нас, то слава Богу, по милости Великодушного нашего Монарха живем в совершенном довольствии и спокойствии, без тоски и печали», – это из письма Абдурахмана из Калуги, отправленного в 1860 г.  Этот отзыв типичен и для других писем Абдурахмана и в последующем, как, кстати, и для всех писем Шамиля. Возможно, учитывался постоянный официальный контроль за прохождением писем Шамиля и его окружения.

Представители официальных властей сразу же обратили внимание на образованность, любовь к чтению и способности молодого Абдурахмана, на особое доверение Шамиля к нему. А. И. Руновский отмечал, что «старший брат очень подвержен к своей религии и много интереса находит в чудесах, описываемых мусульманскими книгами, к которым он питает доверие неограниченное. За все за это, а также за великую грамотность, Шамиль питает к нему большое расположение. Гунибская переписка ведена им. Абдурахим так же хорошо развит, как и его брат». Калужский губернский воинский начальник писал о его «способностях и благонамеренности», о том, что при таких достоинствах он мог быть «полезным даже для службы на Кавказе, в качестве переводчика, или состоять при местном управлении Т-Х. Шура». Он довольно свободно мог говорить, писать и читать на русском языке, хорошо знал мусульманское право, обычаи дагестанских горцев.

Однако неблагоприятные климатические условия Калужской губернии, прогрессирующая болезнь жены побудили Абдурахмана обратиться к официальным властям с просьбой «позволить ему с женой переехать на жительство на Кавказ и поселить ее близ Т-Х. Шуры, места ее родины». Наступившая в 1866 г. смерть жены Нафисат ускорила отъезд Абдурахмана в Дагестан. Похоронив жену в селении Гимры, он не вернулся в Калугу, а выехал в Тифлис, где был зачислен в Дагестанскую постоянную милицию, «с откомандированием в команду милиционеров Кавказского горского управления»

Кстати, здесь он продолжал свою успешно начатую еще в Калуге работу над материалами о Шамиле и народно-освободительном движении, здесь же подготовил к печати работу своего отца «Ал-Адаб ал-мардийа», снабдив ее предисловием. В год выхода в свет этого трактата Абдурахман завершил в Тифлисе свою крупную историческую работу, известную под названием «Воспоминания». В 1871 г. он возвращается в Дагестан, вернее «был откомандирован от горского управления в распоряжение начальника Дагестанской области, с назначением ему пожизненной пенсии по 450 р. в год»

Сведения о пребывании Абдурахмана в Дагестане, начиная с 1871 г. очень скудны. Имеется сообщение о том, что еще в 1890-1891 г. он занимал должность кадия в Газикумухе . Годом его смерти считают 1900 или 1901 г.

Творчество Абдурахмана вызывает все растущий интерес ученых.

Что касается «Воспоминаний» Абдурахмана, то впервые об этом крупном историческом труде сообщил известный дагестанский ученый, блестящий знаток дагестанской арабо-язычной литературы М.-С. Саидов (1902-1985) который выполнил в 1963 г. перевод сочинения с арабского языка на русский (за исключением вводной и заключительной частей, одной небольшой главы и вставок на полях рукописи). Перевод не был снабжен историческим комментарием. Попытки издания перевода в 1976 г. не увенчались успехом «благодаря» активной, достойной лучшего применения деятельности некоторых административных и партийных руководителей Дагестанского филиала АН СССР, воинственно оберегавших «идеологическую чистоту» научных трудов, особенно тех, что готовились на секторе востоковедения, от «тлетворного влияния реакционной исламской литературы».

В 1976 г. вышла статья В. Г. Гаджиева, посвященная жизни и творчеству Абдурахмана, характеристике и источниковедческому анализу его «Воспоминаний». Здесь мы находим обстоятельное исследование биографических сведений об авторе, его исторических сочинений, обзор источников, которыми пользовался Абдурахман в своих «Воспоминаниях», структуры и основного содержания сочинения, исторических взглядов автора; исследователь дает также и свою оценку идеологии мюридизма. В статье указывается, что «к данным сочинениям Абдурахмана читателю следует подходить осторожно» и что «произведения Абдурахмана требуют к себе сугубо критического, классового подхода, использования всего арсенала источниковедческих методов для выявления достоверности сообщаемых фактов». Особенно это относится к необъективным, нелестным отзывам об отделеных дагестанских селениях, характеристике отдельных обычаев, не всегда приятных для их носителей.

Тем не менее, нельзя отрицать, что основная часть сведений, зафиксированных в «Воспоминаниях», отличается своей точностью, правдивостью, нередко – уникальностью. Историко-этнографический контекст, «взятый на вооружение» автором, не имел в дагестанской арабоязычной литературе продолжения, если не считать «Хуласат ат-тафсил» самого же Абдурахмана, созданный им в Калуге.

Как указывалось выше, «рукопись автограф – это единственный известный нам экземпляр «Воспоминаний» Абдурахмана, он хранится в рукописном фонде Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра. Обстоятельства приобретения рукописи в инвентарной книге не отмечены. Однако имеется сообщение о том, что «автограф воспоминаний Абдурахмана приобретен Институтом ИЯЛ Даг. филиала АН СССР у сына известного арабиста Али Каяева». Источник этого сообщения не указан, но, скорее всего, это записано со слов М.-С. Саидова, который хорошо знал историю рукописи. Неизвестно нам также и время приобретения «Воспоминаний».

Если сравнить наш текст с текстом другого сочинения Абдурахмана – «Хуласат ат тафсил», то нетрудно обнаружить значительные различия в области лексики и в форме изложения материала. В «Воспоминаниях» практически нет слов, заимствованных из русского языка, как это имеет место (и довольно часто) в «Хуласат ат-тафсил». Нет ни одной стихотворной вставки, так обильно представленных в другом сочинении, как и тематических отступлений, плохо связанных  с основным материалом. Арабский язык, как правило, не представляет особой трудности для перевода, исключая несколько последних страниц, написанных вычурным, чрезмерно образным языком, не всегда понятным, что делает перевод иных мест проблематичным.

Мощный взлет исторической литературы середины XIX в., вызванный грандиозными народно-освободительными движениями, был явлением закономерным. «Эпоха Шамиля выдвигает, по-видимому, впервые в арабской литературе Кавказа ряд крупных исторических хроник местного происхождения». Количество этих сочинений значительно, если иметь в виду литературу предыдущих столетий. Как по числу сочинений, так и по всей информативности, «отзывчивости» на события «Шамилевский цикл» не знает себе равных ни до, ни после XIX в. Он стал крупным, новым явлением дагестанской арабо-язычной литературы, не получившим, к сожалению, развития, хотя последующие события (в частности, восстание 1877 г.) не уступали по своей грандиозности и территориальному охвату событиям 20-50-х гг. XIX в.

К числу известных в науке исторических сочинений, посвященных народно-освободительному движению XIX в., относятся:

. «Хуласат ат-тафcил ан ахвал ал-имам Шамиль» («Резюме подробного изложения о деяниях имама Шамиля») Абдурахмана из Газикумуха. Это сочинение, одинаково интересно «и для биографии Шамиля, и для бытовой картины России в начале 60-х годов» . Речь идет о так называемых записках Абдурахмана. Как отмечал И. Ю. Крачковский, «они носят определенный характер, усугубляющийся тем, что автор значительно русифицировался во время долголетнего пребывания в Калуге».

2. «Барикат ас-суйуф ал джабалийа фи ба'д ал-газавал аш-шамилийа» («Блеск горских сабель в некоторых шамилевских газаватах») Мухаммадтахира ал-Карахи (умер в 1880 г.). Это наиболее крупное историческое сочинение среди созданных в XIX в. и освещающих народно-освободительное движение 20 – 50-х гг. XIX в.

3. «Воспоминания» Абдурахмана из Газикумуха, которым посвящена настоящая работа.

4. Гаджи Али. «Сказание очевидца о Шамиле» , Имеется только русский перевод, выполненный Г. А. Подхалюзиным, арабский оригинал или же иной список не обнаружены.

5. «История» Курбана из Ашильты. Арабский подлинник также не обнаружен.

6. Исхак из Урмы. «Эпоха Шамиля». Арабский подлинник также не обнаружен.

7. Калил из Ангида. «Ал-Хабар» . Полное название сочинения: «Ал-хабар фит тарих ал-махалли». Арабская рукопись хранится в коллекции М.-С. Саидова, переданной им в дар Институту истории, археологии и этнографии. Перед нами рассказ о событиях в Дагестане в середине XIX в., прежде всего о деятельности Шамиля и о восстании 1877 г.

8. «Китаб фи байан шаджаат ал-батал Хаджимурад» («Книга о храбрых поступках героя Хаджимурада»). Автор не указан. Сочинение небольшого размера, на арабском языке.

9. «Ал-Вакаи вакаат фи-д-Дагестан ба'д хабс имам Шамуил» («О событиях в Дагестане после пленения Шамиля»). Небольшой арабский текст, автор которого не указан.