Моей Маргарите посвящается…

Ты знаешь все, что надо знать,

Я знаю чуть больше, чем надо.

За мной иди в тот дивный край,

Что был Библейским Садом.

Забудь о тех, кто говорит,

Что Путь твой – разврат и паденье…

Пускай твой смех в Ночи звучит…

И Спелый Плод горит…

Дьявольски манит…

Лаская Ночь, коснись меня,

Имя тебе Искушенье…

Маргарита Пушкина

Иллюстратор Александр Михайлович Туманов

Корректор Ирина Лебедева

© А. Туманов, 2017

© Александр Михайлович Туманов, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4483-0158-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог. Гадкий утенок

Се, гряду, как тать в ночи, скрыв Лик личиной нищего бродяги…

Я пришел в этот Мир тайно, поэтому кто, кроме меня, мог бы рассказать о Пришествии. Но ничто не было способно нарушить мое молчание, если бы ни Любовь…

Но обо всем по порядку.

Я появился на свет в человеческом обществе и, подобно Гадкому Утенку, разглядывающему окружавший его птичий двор, смотрел по сторонам и поражался. Никого из людей не интересовали те вопросы, которыми с детства был озадачен я.

Но в том и великолепие человеческого общества, что для изучения одинаково доступен весь диапазон людских особей как совсем юных лет, среднего возраста, так и тех, кто прожил отпущенный им срок на этой Земле. Никто из людей не был по-настоящему Счастлив и не искал в жизни Смысл.

И я стал для человечества Гадким Утенком, которого не интересовало накопление материальных благ, ибо не видел в том смысла. Смерть уравнивала всех: и бедных, и богатых. Я не находил смысла во власти, ибо вести заблудшее стадо означало становиться таким же заблудшим. Предлагаемые религии таили в себе страшную правду стремления к накоплению материальных благ и к власти над людьми одновременно, искусно прикрытую маской служения Господу. Изучение этих «путей» обнажало неприглядный скелет их истинных мотивов.

И однажды, с тоскою глядя в Вечное Небо, я увидел двух черных, пролетающих мимо лебедей: булгаковских Мастера и Маргариту. Я не мог описать словами, мой разум не способен был тогда определить нахлынувшие чувства, но что-то Величественное, Вечное было в движении этих черных птиц. Их Любовь отличалась от той любви, что я видел на «скотном дворе», среди окружавших меня людей, где самой высокой мерой являлись отношения, подобные отношениям Ромео и Джульетты. Внешне красивые, но мимолетные, ибо Смерть оказывалась им не по зубам. Любовь же Мастера и Маргариты бросала вызов Смерти.

И Вечность притягивала ее в свои объятия. И я начал поиск своей Вечной Любви, ибо меня не устраивало распространенное условие «пока смерть не разлучит». С каким треском мои поиски разбивались о бренную действительность! Женщин, с которыми меня сталкивала судьба, Вечная Любовь не интересовала. Мне же она была нужна как воздух. И когда я, было, думал, что никогда ее не найду, постепенно начала открываться вся Правда моей жизни. И Правда оказалась настолько невероятна и красива, что я о таком не мог и мечтать.

И тогда я взмахнул Черными Крыльями…

Эта Книга-история моей жизни. В ней нет ни слова вымысла иль лжи, ибо пред лицом Вечности ложь теряет всякий смысл. Единственное, что я должен был сделать как джентльмен-это дать описанным в книге женщинам имена, выражающие их суть. Ибо все они реальны, и я не хочу вмешиваться в размеренный уклад их жизни. Хотя знаю, что каждая из них без труда узнает себя и, если захочет, сохранит для окружающих свое инкогнито.

Я не писатель, а это не художественный роман. Эта правдивая Книга о Поиске Той Единственной, с которой можно было бы, разделив Вечность, затеряться где-нибудь в Раю. Эта Книга о Поиске Вечной Любви являет собой Истинное проявление Духа. У Христа была Любовь, Магдалена, Мария из Магдалы. И Антихрист, как отражение Христа в Вечности и человеческом мире, Любви не избежал… Булгаков не раскрыл, почему Королевой Бала должна быть именно Маргарита. Я отвечаю на этот вопрос в моей Книге.

Я посвящаю ее Ей.

Т.А.М.

Бесполезно искать Смысл в случайных вещах. Но в Мире, где ничто не случайно, все наполнено смыслом до краев. Так что же делал Гадкий Утенок на птичьем дворе? Как и для чего среди домашних птиц-обывателей появился детеныш Черного лебедя?

Просто перед тем, как Вечность поглотит птичий двор, Небеса посылают туда Ангела Смерти.

Маленького Гадкого Утенка.

Глава 1. Замануха, или Никогда не разговаривайте со свидетелями

Утреннее Солнце ласкало город. Его робкие лучи тонули в испарениях воды, щедро разбрызганной поливочными машинами. На душе у меня было светло и прекрасно. Внутри нежными звуками лилась музыка. Иоганн Бах исполнял на органе свою Токкату и фугу ре минор. Казалось, Солнце, Музыка, а с ними и весь Мир омывают меня Вселенской Любовью…

Дома, в моей постели, осталась нежиться Прекрасная Незнакомка, с которой познакомился накануне, и я, намереваясь побаловать ее чем-нибудь, когда проснется, направлял свои стопы к ближайшему ларьку. Ночь, проведенная без сна, никоим образом не повлияла на состояние моего молодого организма, разве что очень хотелось пить, но я не шел, а парил над мокрым асфальтом, наслаждаясь жизнью…

Путь к вожделенному ларьку лежал через сквер, скамейки были еще пусты, а в купающихся в молодой листве кронах деревьев в изобилии чирикали городские птахи. Не понятно откуда, вдруг из кустов вынырнула невысокая женщина средних лет и перегородила мне дорогу…

Я замедлил ход, а Бах внутри меня убавил громкости и перешел на легато…

– Вы не очень торопитесь? – спросила женщина, и я заметил у нее в руках какие-то журналы, а на лице огромные очки. Толстые стекла делали глаза женщины зловеще большими. Я не успел ей ответить, как женщина слету задала мне вопрос, который я не ожидал услышать тем утром…

Это выдернуло меня из настроения легкой поэтической влюбленности. Притих даже Бах…

– Вы всем довольны в жизни? Не хотите жить в Раю?

Я полагал, что вопрос женщины будет типа «Будете здесь пить? Не выбрасывайте пустую бутылочку…»

К ответу я не был готов, потому спросил:

– Как? Прямо так?

– А вот прямо так. Иегова обо всем позаботится…

И она протянула мне брошюру, напечатанную на качественной бумаге… «Рай на Земле возможен», – гласил заголовок.

– Рай на Земле возможен! Вот… – уверенно провозгласила женщина, будто я не умел читать, и заглянула в мою душу огромными глазами. На развороте помещалась картинка, сюжет которой напоминал этикетку с упаковки чая, где сборщицы с любовью собирают для нас чайные листья где-то в предгорьях Шри-Ланки.

Пейзаж был наполнен яркой зеленью, на залитых солнцем лужайках паслись коровы, в воздухе кружили ласточки, парами прогуливались люди…

Пейзаж как пейзаж, но, что-то делало эту идиллию сюрреалистичной. Я тут понял, что кругом гуляли лишь старики. Причем все до единого как-то странно широко улыбались.

– Им хорошо в Раю, – прокомментировала женщина, и ее огромные глаза наполнились умилением…

– Болезни больше их не побеспокоят, а счастье и радость никогда их не оставит, – продолжала она вещать.

Очевидно, завороженный качественной печатью, я неотрывно разглядывал картинку. Деревья шумели листвой, на растущие в изобилии цветы летел шмель. На переднем плане седая пожилая женщина в очках держала под руку старика и улыбалась. Затем она повернула к нему голову и скрипучим голосом спросила:

– А как твой геморрой? Больше не беспокоит?

– Уже гораздо лучше, я о нем и не вспоминаю, моя дорогая, – ответил ей дедушка.

Я случайно становился невольным свидетелем их диалога.

Улыбки на лицах стариков не исчезали ни на секунду. Поодаль, очевидно, шли похожие диалоги. Видимо, забота о здоровье, упорно вошла у этих людей в привычку за их жизнь. И теперь, в Раю, им тяжело было с ней расстаться.

Меня из моих размышлений выдернула женщина, показавшая мне картинку.

– Иегова все продумал. Хищные звери не будут в Раю есть мяса. Они будут, как и все, есть овощи и фрукты, которые в изобилии будет приносить райская земля.

Иона ткнула своим пальчиком в низ картинки.

Я глянул. Внизу сидел царь зверей лев. Ему, очевидно, некуда было идти, и он, повернув голову в сторону прекрасных далей, где паслись коровы, смотрел на них с любовью. Лев, очевидно, сам силился понять, откуда взялась эта любовь. Задумавшись, он потупил взор…

Ему еще нужно было сегодня накопать сладких корений, а тут еще сильно захотелось артишоков. Этот Лев обожал артишоки…

Мимо пролетела пчела, и Лев с любовью проводил ее задумчивым взглядом, переливая на солнце массивной гривой.

Но вдруг взгляд Льва замер. Он заметил меня и, вскочив, бросился ко мне со всей своей звериной прыти. Подбежав к краю лужайки, Лев, вскочив по-человечьи на задние лапы, начал махать мне передними, заорал что есть мочи по-английски:

– Хэлп! Хэлп!¹

Видя, что я изумленно смотрю на него, и ничем не могу помочь, он закричал по-немецки:

– Хальф! Хальф мир! Нихьт щизн!²

Старики, что улыбаясь, прогуливались рядом, не обращали на крики льва никакого внимания. Видать, они привыкли к его выходкам.

Картина эта напоминала мне моряка, который, потерпев кораблекрушение, сигнализирует на всех языках проплывающим мимо. Очевидно, он долго путешествовал, так как уже кричал по-японски и на непонятном мне диалекте. Я отпрянул от картинки. Женщина, что показывала ее, пояснила:

– Мы работаем по всему миру, хотим, чтоб все люди знали про Иегову…

– Бедный Лев, – подумал я…

Я понял, что нужно сваливать, да и пить хотелось, ведь дома меня ждала в постели красотка, остывал утренний кофе.

Я посмотрел в последний раз на картинку. Льва уже не было. Он отправился выковыривать из земли сладкие корешки и искать артишоки.

Старики молчали и, улыбаясь, куда-то шли. Очевидно, им было просто нечего сказать друг другу. Впереди их ждала толпа, состоящая, по крайней мере, из ещё как минимум ста миллиардов таких же никчемных существ, живших когда-либо на Земле… И все шли послушать откровения какого-то божка-истукана, ибо и сказать ему было-то и нечего. Слова нужны лишь для того, чтоб не сбиться в пути по дороге к конечной цели, коей и являлся этот самый пресловутый Рай. И здесь слова теряли вдруг весь смысл. Конечная цель достигнута. Вот он. Рай. А в Раю не нужны слова. В Раю разговаривать не о чем.

Оставив тетушку стоять с выпученными глазами и закупив в ларьке сока, я направился домой. Дома, в моей спальне, меня ждал мой маленький эдем…

Эта утренняя встреча в парке заставила меня серьезно задуматься. Действительно, люди не имели и малейшего представления о том, как выглядит или, возможно, как должен выглядеть Рай. А может это всего лишь мечты человечества об идеальной жизни на Земле?

Об этом предстояло серьезно подумать… «И немедленно»! – решил я, ежась, вспоминая стариков с картинки.

Никак не хотелось достигнуть Эдема в состоянии глубокого маразма.

В Раю шел Дождь. Он напитывал райские кущи живительной влагой.

По листьям барабанили тяжелые капли. Падая, они разбивались мельчайшими брызгами. В Раю должен быть дождь. Под кущами, прислонившись спиной к дереву, сидел голый я и мок. У человека должен быть Дом. Но мой Дом остался на Земле, а здесь, кроме великолепия Природы, не было ничего. Я сидел и вспоминал, как хорошо все-таки было на Земле, где у меня была какая-то одежда и крыша над головой. Под соседним древом сидели, широко улыбаясь, голые старики. Их вид был скорее жалок, а улыбки гротескны. По обвисшим сморщенным грудям медленно стекали неровные струйки воды.

Так в Раю у меня появились одежда и Дом. Мимо в такой же одежде, как у меня, к себе домой заспешила старческая чета. Одежда должна быть у всех разной, иначе это напоминало бы казарму или тюрьму, где все ходят в одинаковой робе. Возникала сразу проблема, где стирать всю эту одежду, хотя, возможно, в Раю люди не потеют? И мне сразу захотелось в баню. Но баня осталась на Земле… И я по ней тосковал. В Раю должна быть Баня, но не общая, как в казарме, не хотелось встретить тех стариков, а своя такая банька. И топить ее надо самому, это доставляет особое удовольствие.

Поэтому в Раю потеть человек должен, а значит, пачкать и стирать одежду. Появились стиральные порошки, машинки и средства, очевидно, по ним скучала какая-нибудь хозяйка. Вскоре после Бани я почувствовал легкий приступ голода.

На Земле мне доставляло удовольствие утолять голод какими-нибудь вкусностями. Стоп! Так тут все вегетарианцы… Шашлык сразу отпал. Шашлык, который замариновал своими руками из свежего мяса в молодом вине… И пиво после бани отлетело. Придется есть корешки и крапиву. Возможно, я съем корешки, а почувствую сытость как от цыпленка табака? У советского фантаста Беляева есть книга «Ариель». Попав в школу Дандарат, где у детей вырабатывали сверхспособности, главный герой, мальчик Ариель, столкнулся с тем, что детей в Дандарате кормили желудями, внушая им, что они едят сочную курицу. Это был ад. И Ариель сбежал, научившись левитировать. Мне тоже не хотелось попасть в такой рай. Нет, уж в Раю я буду есть то, что захочу, а не то, что дадут в казарменной столовой раздатчики баланды, какие-нибудь апостолы. Есть еще вариант, что у меня отобьют память, и о мелких радостях, которые были у меня на Земле, я не буду помнить.

Но тогда, без памяти, я уже перестану быть собой и буду, как зомби, улыбаться, радуясь всему, как те старики. Жизненный опыт формирует сознание и личность, делая нас такими, как мы есть. Другой момент, который меня интересовал, это вопрос одиночества и совместного пребывания в Раю.

С кем разделить Вечность? Ясно, что с тем, кого Любил на Земле. Но как быть публичному человеку, которого любят миллионы? Жить со всеми по очереди? Не срасталось. Пусть твой кумир, если такой имеется, живет в Раю, с кем захочет. Захочет, будет жить с тобой… И, желательно, от родителей подальше. Ведь у родителей есть свои родители, а у тех свои… Большая семейка получается. А если все произошли от Адама с Евой, то в итоге получится, что жить придется всем вместе, всему человечеству, единой семьей…

Чем дольше я размышлял, тем больше мне становилось не по себе.

Ведь ВСЕ ЭТО УЖЕ ЕСТЬ НА ЗЕМЛЕ! Идеальная картина Рая, если ее смоделировать, УЖЕ СОЗДАНА! Но что в ней не так? Почему люди, живущие на Земле, не видят очевидных простых вещей, а многие считают жизнь на Земле адом? Что-то портило эту картину. И чтобы разобраться, я решил попытаться жить, глядя на мир так, будто уже живу в Раю. Если что-то начнет мне «резать глаза», я сразу пойму, что это.

И вскоре я начал видеть то, что никак не соответствовало картине Рая. Люди в форме. Военные. Спортсмены, страдающие