© А. А. Первушин, 2020

ISBN 978-5-0051-3724-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вместо вступления

История не терпит сослагательного наклонения.

В последнее время создаётся впечатление, что история – самая «терпеливая» наука. Кто только и в какую сторону её не наклонял? Порою ловлю себя на мысли, что история – это не наука, а направление в литературе.

Так называемый «виктор суворов», я специально пишу это понятие в кавычках и с маленькой буквы, любит начинать свои книги отзывами о его произведениях или о нём персонально. Я хочу выделить один отзыв, который повлиял на способ подачи материала в данном литературном рассуждении.

Виктор Суворов настолько силён и уверен в себе, что выходя на борьбу с многочисленными противниками, правую руку прячет за спину и предлагает им померяться с его «одной левой»: он использует только открытую информацию…

Григорий Файман. Газета «Русская мысль» (Париж), 7—13 мая 1993 года.

Признаюсь Вам, что не со всей «открытой информацией» мне удалось познакомиться, что я не имею ни военного, ни исторического образований, поэтому фактам Владимира Резуна я могу противопоставить только доводы, так называемого «виктора суворова», изложенные не где-либо, а в пределах его «Ледокола». Поэтому здесь, на страницах, перед Вашими глазами предстанут не буквы, склеенные в слова и сплетённые в предложения, а противостояние писателя и предателя. Они будут махать пред Вашими взорами своими «левыми», я не буду пускать в ринг других участников, давая возможность оппонентам самим выяснить отношения. Исход боя определит каждый читатель для себя сам. Я не буду ничего утверждать, а буду лишь интересоваться – задавать вопросы.

Интересно, почему освещая одно и то же событие, историки противоречат друг другу? Разве могут два человека, высказывающие противоречивые факты, быть правы? Да, как вообще становятся историками? Чтоб стать историком достаточно написать или рассказать историю?

Как говорит Резун стр. 164:

Что за наваждение? Не может быть и то, и другое правдой: или историк врет…¹

А что можно подумать про человека, который противоречит своим аргументам?

В этой книге – размышлении я не хочу кого-то «очернить», а кого-либо «отбелить», я не собираюсь «окрашивать» прошлых персонажей нашей истории, как и «художничать» в отношении современных деятелей. И не призываю Вас делать это. Во время чтения книги «Ледокол» у меня появились вопросики, на которые Вы, возможно, сможете ответить.

Ледокол в пустыне

Ценность моих источников в том и заключается, что преступники сами говорят о своих преступлениях. ¹

стр. 6

Раунд 1

Гонг. Начинаем чтение книги и уже на третьей странице натыкаемся на признание:

Я замахнулся на самое святое, что есть у нашего народа, я замахнулся на единственную святыню, которая у народа осталась, – на память о Войне, о так называемой «великой отечественной войне». ¹

А куда подевались остальные «святыни»? Нам больше нечем гордиться? На этом достижения многомиллионного народа с многовековой историей закончились?

Продолжаем читать откровения:

И она доводит меня до самоубийства.¹

стр. 3

Мои приговоры заслужены мной полностью. Я не прошу прощения за свое предательство и не желаю прощения за него. Простите за книгу. Мои приговоры к смертной казни справедливы до последней точки. И пусть не хлопочут те, кому предписано приводить их в исполнение: я сам себя накажу.¹

стр. 4

Видимо, Резун раскаивается пресильно-сильно, что задумывается о суициде? Но как тогда объяснить планы на будущее?

Книгу на эту тему я готовлю…¹

стр. 5

Книга об этом будет. ¹

стр. 11

Но об этом – в следующей книге. ¹

стр. 84

…Я получил много писем. Когда-нибудь я напечатаю их отдельной книгой.¹

стр. 98

…Мы еще вернемся во втором томе этой книги ¹

стр. 133

Вам не кажется нелепой аргументация, что если человека приговорили к смертной казни, то ему стоит верить? Если Резуна и приговорили к смерти, то не за книгу, в которой он о приговоре пишет, а за события до написания «Ледокола» – логично, не правда ли? А если даже, допустим, и за литературные труды, то тогда почему Резун считает, что приговоры им заслужены полностью?

Знаю, что у коммунистов найдется много защитников. Господа, я поймал коммунистов на слове и позвольте им защищаться самостоятельно. ¹

стр. 6

Замахнулся на память всего народа, а защищаться должны только коммунисты?

…Уступил Гитлеру позорное право быть зачинщиком войны, а сам терпеливо ждал момента, «когда капиталисты перегрызутся между собой» (Сталин, речь 3 декабря 1927 года).¹

стр. 6

В 1927 Гитлер был у власти? Почему Резун приводит цитаты возрастом более десятилетия до начала войны? Разве человек не может поменять свою точку зрения за столь длительный промежуток времени?

Неужели, у других стран был другой план?

Поэтому дипломатическая стратегия многих стран в 30-х годах сводилась к позиции: вы воюйте с Германией, а я постараюсь остаться в стороне. Мюнхен-38 – это яркий образец такой философии.¹

стр. 140

…Прочитав многое, что написал Гитлер, я не нашел решительно никаких указаний на то, что Адольф Шикльгрубер в 1916 году мечтал о Второй мировой войне. А вот Ленин мечтал. ¹

стр. 7

Каким образом мечты Ленина служат обвинением Сталина?

И снова я вспоминаю Гитлера. Я его не защищаю, я просто отмечаю, что в 1920 году он ничего публично не говорил о неизбежности и желательности Второй мировой войны. ¹

стр. 7

Такие дублирования – это совпадение или книга «Ледокол» изобилует повторами? Вас не наталкивают регулярные повторения на мысль о внушении и навязывании чужих убеждений? Вас не наталкивают регулярные повторения на мысль о внушении и навязывании чужих убеждений?

Если в 1920 году Гитлер не подразумевал военные действия, то каким образом он намеревался выполнить третий пункт из программы «25 пунктов»¹?