Дневник для друзей

Нуне Барсегян родилась в Армении, пишет на русском языке, живет в Берлине.
После волны признания и интереса к роману "После запятой", Нуне решилась на публикацию фрагментов своего личного дневника, который она вела в целях самотерапии, когда работала в одном из хосписов Берлина в 2012 году.
В дневнике она пишет о гостях хосписа, о их болезнях, о том, как они проводят свои последние дни. Очень много про еду, что они едят, т.к. для умирающих людей выбор еды становится последним развлечением и радостью.
Очень много нового я узнала про характер и менталитет немцев, про их отношение к смерти, Нуне также пишет об отношениях работников бэк-офиса хосписа между собой. Несмотря на то, что в Германии на очень высоком уровне находится медицинская и психологическая помощь безнадежным больным, и с больными, то есть гостями хосписа работники общаются скорее как с детьми или хорошими друзьями, я с удивлением узнала, что внутри хосписа, вне общения и ухода за больными, между собой работники идут практически стенка на стенку.
Но главное не это. "Дневник для друзей" - я думаю, Нуне адресовала свой дневник этим умершим бабулям и дедулям, она писала его и для них. Огромное количество людей умирает, проходит какое-то время, и не остается тех, кто бы помнил об их существовании. Очень важно оставить что-то после себя, то, что будет памятью о прошлом. Так пусть это будет несколько страниц текста о себе, друзьях, домашних животных - о чем угодно, лишь бы это характеризовало вас.
Читать о буднях хосписа очень тяжело не смотря даже на то, что Нуне пишет об этом, я бы сказала, с воздушной легкостью. Дневник все равно как будто прибивает меня кирпичом к земле.
Почитала о последних днях больных раком и мне так стало стыдно за то, какая же я эгоистичная невоспитанная сучка, думающая только о себе, и очень мало - о своих родственниках, которые за меня переживают, где бы я не находилась, и как бы долго я им не звонила, они все равно меня помнят и переживают.

"Дневник для друзей" - это записи о работе в берлинском хосписе, опыт переживания смерти, которую каждый день наблюдает героиня книги.
Еле ходящие и лежащие больные - их называют "гостями", окружают заботой, вкусной едой, уютом и вниманием. Непривычно читать, что больным дают отнюдь не диетическую еду (икра, жареная картошка, грибы, суп из полуфабрикатов), на полдник кормят сладким пирогом и даже разрешают пиво. Всё, для того, чтобы скрасить последние дни человека. Все "гости" очень разные, персонал - тоже, медсестры могут ссориться друг с другом и заведующей, но никогда с больными, какими бы капризными не были последние.
В книге не только фиксация событий, но и чувств, переживай. Дневник наполнен человечностью и теплотой. Автор не пугает страшными смертями, а наблюдает и сопереживает уходу "гостей".
А ещё это просто хорошая книга.

По-видимому, Нуне Барсегян мечтала написать нечто уникальное. Как же иначе! Этого хотят все авторы… А тут ещё и тема подвернулась!..

Как умирают обычные люди, чем они занимаются перед смертью, что едят, о чём говорят – всё это должно вызвать неподдельный интерес любопытных читателей. Человеку хочется новых открытий. А вдруг на смертном одре люди поймут смысл жизни? Однако единственным открытием в этом произведении является лишь предсказуемый вывод о том, что человек не прозревает перед смертью.

Угадать целевую аудиторию книги у меня не получилось. Если «дневник для друзей», то на кой чёрт публиковать его тиражом в 1000 экземпляров? Неужели у Барсегян так много друзей?

Ежели произведение всё-таки рассчитано на широкую аудиторию, тогда в чём его смысл?

Может, автор хотела сказать, что:
А) все люди смертны;
Б) в хосписе умирать приятней, чем в больнице;
В) перед смертью люди плохо едят;
Г) некоторые умирают пару минут, другие – несколько часов и даже дней.

Но и без участия автора данные «истины» общеизвестны.

Я, возможно, могла бы понять, если бы Нуне Барсегян посвятила «дневник» родственникам умирающих больных. Тогда скорбящие близкие могли бы открыть книгу и прочесть о последних днях своих родных (однако лишь в том случае, если коренные немцы научатся-таки читать по-русски).

Но как тогда воспринимать следующую фразу?

... больная подложила своим родным свинью и скончалась в субботу.

Это особое чувство юмора? А где элементарное уважение к горю людей, потерявших родственника?

Но больше всего на протяжении чтения книги меня возмущала низкая художественность текста. Я ловила себя на мысли, что уважаемый Сергей Донатович мог тяжело заболеть, если бы ему довелось читать эту книгу (Довлатов очень внимательно относился к своим текстам и буквально работал над каждым словом). Приведу несколько примеров.

Например, в этом небольшом абзаце слово «был» и его производные нескромно употреблено четыре раза (выделяю жирным шрифтом).

сегодня был последний день работы. несмотря на то, что опять было заседание с медиатором, зам. заведующего, повторявший, что ему очень нравится, как я обхожусь с людьми (хотя в хосписе не было ни одного человека, который бы плохо обходился с людьми, если эти люди были пациенты, а не коллеги), улучил время и сбегал на соседний огромный цветочный рынок, купил мне очень красивый букет.

Другое предложение:

стоят они где-то не дороже 5 евро.

Автор очень любит неопределенность: в тексте бесконечно звучат эти самые «где-то», «кто-то», «когда-то». Мне нужна ясность, а не что-то.

Ещё:

вчера у директрисы был окончательно последний день, и официально, и вообще.

А что последний день бывает не окончательно последним?

Потом:

сестра А. забрала Л. и привела ее ко мне.

Кто такая сестра А.? А кто есть Л.? Невозможно создать в голове живой образ, если нет никаких данных о герое, и даже имя скрыто за одной буквой! Зачем шифровать? Работники этого хосписа и так бы узнали себя. А читателям трудно следить за шифровками автора. А может, именно так экономится бумага?

Ладно, последнее:

еще он любит кошек. у него лежат разные альбомы с фотографиями кошек и он их рассматривает. а еще перед глазами его на окне повесили большую фотографию, на которой он, уже больной, на кровати в хосписе, его жена, ребенок лет шести, которого он обнимает вместе с черно-белой живой кошкой.

Куда подевались заглавные буквы? Этот протест такой? Если да, то против кого? Против профессиональных филологов, которые точно доведены до нервного срыва? Или против читателей? А может, это протест правилам русского языка? Уехала из России, поэтому с глаз долой – из сердца вон.

Хочу заметить, таких ляпов – несметное количество. В первый раз встречаюсь с подобным низкокачественным текстом. Ладно, автор писать не умеет, но куда редакторы, блин, смотрели, а?