Сам он не считал «странности пространства» своим основным несчастьем. Основным несчастьем он считал «странности памяти», ее утерю, ее распад. Это его особенно мучило, это была катастрофа. Он помнит первые недели после ранения, недели, предшествовавшие тем дням, когда он обнаружил, что не может читать.